Замок и ключ

— Основная мысль в том, что современная жизнь делает людей разобщенными, — донесся из-за моего плеча голос Джеми. — У нас все собственное: личные телефоны, личные электронные адреса. И мы их используем, чтобы связаться друг с другом. Семья, друзья — все это часть общества, в которое мы входим и от которого зависим. А сайт «Ты и я» помогает людям объединяться.

— Круто.

— Тысячи долларов, потраченных на рекламное агентство, — сказал Джеми, взяв коробку с хлопьями, которая стояла между нами. — Десятки часов на бесконечных совещаниях, вот-вот выйдет основной тираж, а ты говоришь «круто», и все?

— По крайней мере, это лучше, чем «Отстой!», — заметила Кора, входя на кухню. Роско бежал следом. — Разве нет?

— Твоей сестре не нравится эта реклама, — доверительно сообщил мне Джеми, понизив голос.

— Неправда, — возразила Кора, доставая из холодильника упаковку вафель. Роско направился в мою сторону, обнюхивая пол. — Я просто думаю, что вряд ли твои родственники будут в восторге, когда их фотография, сделанная примерно в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, появится в журналах и на автобусных остановках по всей стране.

Я посмотрела на верхний снимок, затем перевела взгляд на Джеми.

— Это твоя семья?

— Ага.

— И там еще не все, — добавила Кора, запихивая пару вафель в тостер-гриль. — Представляешь? У них не семья, а целый клан.

— У моей бабушки было пятеро братьев и сестер, — объяснил Джеми.

— Понятно.

— Ты бы видела нашу свадьбу! — сказала Кора. — Мне казалось, что я пришла незваной на собственное бракосочетание. Я там никого не знала!

На какое-то время воцарилось неловкое молчание, мы все его почувствовали. Джеми взглянул на меня, но я, опустив глаза, старательно жевала хлопья, а Кора покраснела и отвернулась к тостеру. Наверное, проще было бы признать, что отчуждение зашло так далеко, что Кора не только не пригласила нас с мамой на свадьбу, но даже не сообщила о своем замужестве. Но мы просто сидели, пока вдруг резкий звук пожарной сигнализации не разорвал тишину.

— Черт! — воскликнул Джеми, вскакивая на ноги под пронзительный вой. Я сразу же бросила взгляд на пса, который испуганно прижал уши. — Что горит?

— Дурацкий тостер! — ответила Кора, открывая дверцу и размахивая перед ней рукой. — Вечно с ним так! Роско, милый, все хорошо…

Но было уже поздно. Песик со всех ног рванул из кухни, уже в который раз за последнюю неделю. По какой-то причине его боязнь кухонных приборов усилилась, он пугался не только печи, но и всего остального, что могло издавать звуки. Впрочем, больше всего Роско боялся пожарной сигнализации, и это означало, что сейчас он, скорее всего, забился в шкаф у меня в ванной — его излюбленное убежище — и дрожит среди моей обуви, ожидая, пока минует опасность.

Джеми схватил щетку, дотянулся до выключателя на потолке, и сигнализация наконец умолкла. Он снова сел за стол, Кора последовала его примеру и без аппетита откусила кусочек вафли.

— Может, пора обратиться к профессионалу? — спросила сестра через пару секунд.

— Я не буду пичкать собаку антидепрессантами, — категорично заявил Джеми, просматривая первую страницу газеты. — И мне совершенно плевать, какая сейчас спокойная у Денизы такса.

— Лола — мальтийская болонка, — поправила Кора. — И вовсе не обязательно давать Роско лекарства. Наверняка существует специальный курс дрессировки.

— Думаю, нам не нужно с ним нянчиться, — сказал Джеми. — Ты же знаешь, что пишут в книгах. Если всякий раз, когда он пугается, брать его на руки, подобное поведение войдет в привычку.

— Значит, ты предпочитаешь стоять и смотреть, как травмируется нервная система собаки?

— Конечно, нет!

Кора положила надкушенную вафлю и вытерла рот салфеткой.

— Полагаю, есть какой-нибудь способ заставить его признать свой страх и в то же время…

— Кора, это собака, а не ребенок. — Джеми отложил газету. — И дело не в заниженной самооценке. Это условный рефлекс.

Кора смерила его взглядом. Затем отодвинула стул, встала, поджала губы и пошла к «острову», по пути бросив тарелку в раковину.

Джеми вздохнул и провел рукой по лицу, а я взяла семейное фото и вдруг поймала себя на мысли, что снова его изучаю: множество лиц, улыбающихся и серьезных, спокойное достоинство пожилых женщин, глядящих прямо в объектив. Джеми по-прежнему сидел напротив меня и смотрел на пруд.

— Знаешь, мне нравится эта реклама. Правда, классная, — сказала я.

— Спасибо, — рассеянно отозвался Джеми.

— А ты есть на фото?

Он бросил взгляд на снимок и встал, отодвинув стул.

— Нет, меня тогда еще не было. Я родился через несколько лет. Вообще-то девушка в белом платье — моя мама. Это ее свадьба.

Джеми вышел, а я все смотрела на фото, на девушку в центре и думала, какой она выглядит умиротворенной и счастливой среди всех этих людей. Интересно, что значит быть одной из многих, иметь не только родителей, братьев или сестер, но и кузенов, тетушек, дядюшек, в общем, целый клан, который считает тебя своей? Может, будешь чувствовать, что потерялась в толпе? Или, наоборот, защиту и поддержку? Как бы то ни было, ясно одно — нравится тебе или нет, но одну тебя не оставят.