Замок из дождя

Баронесса вошла в свою комнату, где на столе её ждал сверток, к которому было прикреплено письмо. Левина долго стояла над свертком, не трогая его, затем все же развернула, и увидела свой маленький портрет работы Томаса Райта. На портрете женщина в одежде Дианы охотницы восседала на белом коне, и на плече у неё красовался то ли сокол, то ли ястреб. Разобрать было сложно. В сопроводительном письме значилось: «Моя, леди, такой увидел вас я, Томас лишь отобразил мое видение. По-моему, удачно. Ваш Бернар». Все было изыскано, и ставки высоки. Эльза чувствовала, как беспомощно барахталась её воля, слабея в сетях знатного волокиты45. Маскарад начался церемонией распития бургонского, придуманной Левиным -Витье. Все приглашенные должны были выпить вина, а кто пропускал очередной тост или не желал пить откупались. Мужчины деньгами, а дамы либо пением, либо декламацией стихов, либо поцелуем хозяину праздника. Герцог появился в самый разгар попойки. Он как всегда был безупречен, и на глазах у всех откупился от церемонии полностью, чем произвел фурор среди дам. Для Левиной весь этот ритуал с распитием казался неуместным и несносным. И чувства Лизы не остались не замеченными де Лавуазье. Он подошел к ней в австрийском гусарском костюме, и взяв её под локоть, отвел в другую комнату.

– Вам дурно, моя леди?

– Немного, – собираясь с силами, проговорила Лиза, – герцог, вы обещали выслушать меня.

– Да, конечно, к вашим услугам, – герцог фальшиво улыбнулся уголками губ.

– Господин де Лавуазье, так не может дальше продолжаться. Я благодарна вам за оказанное внимание, и ваша учтивость достойна восхищения. Однако, всякие отношения должны иметь границы.

– Мое общество вас компрометирует? – герцог был немного удивлен, или хотел казаться таковым. – Мне следовало бы подумать об этом.

Левина смотрела на этого светского льва, и понимала, что чего – то не понимает. Неужели, она медлила разорвать эти отношения, только потому, что Бернар походил чем-то на барона Левина. В этом был парадокс. Левин воскресал в этих театральных жестах, в этих манерах, в азарте, горящем во взгляде герцога. И она пыталась снова вызвать к жизни эту историю, в которой уже однажды проиграла. Но вдруг, во второй раз она выиграет. Выиграет полностью и окончательно, и не случится никакой дуэли, не будет Юлии, и того унижения, которое она испытала в Петербурге. Будто та часть жизни была черновиком, а теперь без помарок можно переписать набело.

– Простите, герцог, я не хотела винить вас. Мне приятно ваше внимание, -замялась баронесса, понимая, что она сама причина этой ситуации.

– Помните, вы всегда правы, – Бернар опять улыбнулся своей белозубой фальшивой улыбкой. Де Лавуазье направился к двери, затем повернулся, пристально глядя в глаза баронессе.

– Позвольте узнать, как долго вы пробудете в Москве?

Левина неопределенно пожала плечами, мужчина поклонился, и поспешил уйти. Томас Райт преградил путь герцогу, спускающемуся по лестнице.

– Прогнала? Я же говорил вам, что сердце баронессы трудно покорить, даже вам мой дорогой друг. Очень строптивая женщина, – усмехнулся Райт.

– Хотите пари, – де Лавуазье горячился.

– Хочу, – художник приготовился к спору.

– Через две недели, я объявлю о нашей помолвке, – пообещал герцог.

– Ставлю дюжину бутылок лучшего вина, если наша строптивая баронесса скажет вам «да», – Райт предвкушал свою победу, надеясь, что де Лавуазье проиграет, – но полагаю, герцог, вино придется присылать вам, потому что вы проиграете.

– Запомни, для меня нет неприступных крепостей, клянусь своей честью! – отрезал самодовольный де Лавуазье.

Прошло четыре дня. Фридрих Иванович приходил в себя после очередного дикого загула. Он лежал в гостиной под пледом и стонал, бормоча: «Enfant terrible». Эльза сидела в кресле у камина, и читала книгу иногда, поглядывая на барона.

– Что глядишь? Не видела немощного старика?

– Вы сами виновны в своих бедах, – тихо ответила женщина.

– Подумаешь. Да, я позабыл совсем. Там на столе письмо от герцога. Утром принесли.

Левина отложила книгу, и подошла к столику. Рука дрогнула, и письмо слетело на пол.

– Вот, растяпа, – прокомментировал Левин-Витье.

Лиза подняла письмо и прочла: «Эльза де Лавуазье герцогиня Ангуемская. Не правда ли, звучит прекрасно. Мне хотелось, чтобы леди Эльза была рядом со мной. Все отныне ваше. Назначьте дату свадьбы. Я хочу объявить о нашей помолвке, как можно скорее. Мой слуга доставит вам кольцо, мой свадебный подарок».

– Ну что? – поинтересовался Левин-Витье. – Что-то важное?

– Возможно, – проговорила обезоруженная Эльза. На мгновение, ей, показалось, что настал её шанс переписать жизнь набело. Только показалось.

Санкт-Петербург. Анна с матерью и Верою прогуливались по заснеженным улицам столицы. Зима в этот год выдалась очень снежная, и метели случались, чуть ли не каждую неделю.

– На дворе уже февраль, а Эльза не дает о себе знать, – беспокоилась Ирина Муравлина.

–Пусть развлекается. Может моя свекровь, наконец, устроит свою судьбу самым достойным образом.