Замок из золотого песка

– Наверное… Но мне кажется, хотя это и не современная штамповка, но и не уникальное изделие. Найти хозяина нереально.

– Согласна, даже и пытаться не стоит. Тем более прошло столько лет! Я поняла, из какой экспедиции Илья привез его – он ездил в Забайкалье летом восемьдесят седьмого, там и заболел лихорадкой, вернули его оттуда на санитарном самолете.

– Ада Серафимовна, я не понимаю, почему вас так волнует происхождение денег? Живите и радуйтесь, как пожелал ваш муж. Конечно, он оставил этого беднягу не захороненным, даже не попытавшись потом привести людей на помощь. Поступок некрасивый, но вполне объяснимый. Но это – его грех. Ни вы, ни Леонид за профессора не в ответе.

– Подожди, это еще не все, – вздохнула Сикорская, поднялась с кресла и отошла к комоду. Вернулась она, держа в руках обитую бархатом коробочку, которую поставила на стол.

– Что это?

– Очень давно, как раз примерно в то время, о котором идет речь в письме, Илья подарил мне этот старинный гребень. Я была уверена, что приобрел он его в антикварном магазине. Мне он как бы ни к чему – я всегда носила короткую стрижку. Поэтому украшение обычно лежит в сейфе, в самом дальнем углу. После прочтения письма Ильи у меня как щелкнуло – не из этих ли украшений, что он нашел, гребешок? Пробы на изделии нет никакой, я подумала…

– Я вновь не понимаю вас! – воскликнула я, начиная раздражаться. – Ну, обладаете вы антикварной вещью, что в этом плохого?

– Марья, выслушай до конца! – вдруг резко повысила тон свекровь Ваньки. – И ты поймешь, что тебя все это тоже касается!

Вот тут я испугалась. Что-то много разговоров о золоте вокруг меня. Вспомнилось вдруг до кучи и наследство Никодима.

Присмирев, я молча кивнула.

– Прежде чем тебя позвать, я много думала и сопоставляла некоторые события последних месяцев. И вот что получилось. Однажды, еще весной, собираясь на банкет, я полезла в сейф за сапфировым колье. И тут же поняла, что кто-то переставил книги на полках, за которыми сейф находится. Подумала на Леню, но тот уже давно живет в городской квартире, ко мне наезжает крайне редко, чаще мы встречаемся на нейтральной территории. Как видишь, в доме я живу одна.

– Прислуга? Что-то пропало?

– Постоянной прислуги у меня нет, убирается клининговая компания раз в месяц. В спальне работают всегда при мне. Готовить люблю сама, поэтому нет повара. Приходит садовник, но в дом ему хода нет, сарай с инвентарем за домом. И ничего из сейфа не пропало, все было на месте – украшения, деньги, документы.

Тогда я забыла о своих подозрениях, тем более что Леня убедил меня, что я могла сама машинально поставить тома Достоевского не в том порядке.

Это первое событие.

Второе, о чем я сегодня вспомнила, – вопрос одной журналистки, не припомню, из какого издательства, на встрече с прессой где-то перед майскими праздниками. Девушка спросила меня, не был ли профессор Сикорский в той экспедиции на забайкальские курганы, когда было ограблено музейное хранилище, и пропало очень много древних артефактов. Я тогда даже не успела ничего ответить, ее перебили другим вопросом. Прочтя письмо Ильи, я задумалась: а гребень, что он мне подарил, не входит ли в перечень пропаж? Я нашла его фотографию, вот он! – Ада Серафимовна взяла с комода ноутбук и повернула его ко мне экраном.

– Вы хотите сказать, что ваш муж нашел в лесу умирающего грабителя?

– Да, Марья, я почти уверена в этом. Экспедиция эта на курган была в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Но Илья, конечно, не мог быть в ней, он не археолог, а геолог. Девушке-журналистке, видимо, кто-то дал неточную вводную информацию, пообещав сенсационный материал, если ей удастся раскрутить это дело. Но кто-то же дал ей эту зацепку?

– Тот парень, что забрал у вашего мужа половину золота – Коновалов?

– Правильно мыслишь, девочка! Кроме него, никто о золоте не знал. Что, если он прощупывал почву, чтобы понять, где то золото, которое оставил себе мой муж?

– С какой целью? – задала вопрос я, тут же сообразив, насколько он глуп.

– Цель у преступников одна – ограбить. Хорошо, если не убить.

– Вы боитесь за свою жизнь?

– Нет, Марья, я свое прожила. Я боюсь за жизнь сына. И его жены Иванны.

– Вам же Ванька никогда не нравилась, – буркнула я, пытаясь осознать, насколько серьезна угроза ее жизни. Да никакой угрозы! При чем здесь она?

– Теперь она член моей семьи, Марья, – торжественно изрекла Сикорская. – Кстати, и ты тоже.

– Ну, это вряд ли… не такая уж близкая у нас связь. Я все еще не понимаю вашего волнения.

– Сейчас поймешь. Я тут подумала: а что, если Коновалов нанял кого-то, чтобы убить Иванну?

– Почему ее? Золото у вас или у наследника – Леонида. Смысл убивать его жену?

– Ты правда не заметила этот гребень в волосах своей сестры, Марья? Я перед свадьбой ей его подарила, он шикарно смотрится на ее рыжих кудрях! Иванна вернула мне его на временное хранение, пока они в поездке.

– Вы хотите сказать, что убийца должен был забрать гребень у мертвой Ваньки? Но он не мог не понимать, что идет на колоссальный риск – вокруг была тьма народа!