Замок Корона

С лестничной площадки королеве было видно всё её маленькое королевство Корона. Она думала о крестьянах, которых видела два раза в год, во время своих регулярных визитов в деревню. Их лица всегда были хорошо умыты, а одежда, хоть и сшита из грубой ткани и мешковины, чистой. Дети с восхищением смотрели на них с королём, протягивая букеты полевых цветов, собранных на лугах. Как среди них мог оказаться вор?

Король Гвидо стоял посреди тронного зала, всё ещё не в силах оправиться от впечатления, которое на него произвело слово «вор». Он не думал о деревенских крестьянах. Его мозг сверлила лишь одна мысль: Что было украдено?

– Приведите ко мне министра учёта! – приказал он своему первому слуге.

– Учёта чего? – переспросил слуга. – Продовольствия? Одежды? Лошадей? Оружия? Серебра? Золота? Или…

– Достаточно! – воскликнул король. – Приведите их всех! Всех министров учёта ко мне!

Глава 6 Попались

Пия была стройной девочкой с большими миндалевидными глазами, густыми чёрными ресницами, вьющимися тёмными волосами, длинными ногами и лёгкими, грациозными движениями.

Во многом она была очень непохожа на других крестьян их деревни, которые были крепки и коренасты, а двигались быстро и без изящества. Пия не знала, сколько ей лет. Хозяин говорил, что двенадцать, а старушка из дома в их переулке – что тринадцать.

Жители деревни прозвали её Девочка-орлица за пронзительный взгляд и твёрдость. И, хотя она часто мечтала научиться летать, она была не из тех, кому легко дать определение. Она могла быть яростной, если бросить ей вызов, но умела и промолчать, сдерживая эмоции. Ей была присуща девичья открытость, с какой она умела радоваться мелочам: парящей в небесах птице или найденному на рынке лоскутку алой ткани. Но умела она быть и очень взрослой: старалась не жалеть себя, уважала чувства других людей и заботилась о брате.

Пия редко переживала из-за повседневных проблем, предпочитая размышлять о том, откуда они с Энцио появились и что ждёт их в будущем.

Эти мечты были исполнены надежд и возможностей, хотя ничто в реальной жизни до сих пор и не давало ей повода думать, что она как-то может измениться: ничто, кроме чего-то внутри неё, что и делало Пию самой собой.

Пия не помнила своих родителей и сохранила в памяти лишь смутный образ высокого стройного человека, которого она называла дедушкой. Иногда в её мозгу мелькало воспоминание о странном путешествии под одеялом в скрипучей повозке лунной ночью, о вкусе соли на губах, запахе чеснока в воздухе, шёпоте вокруг и о том, как кто-то всё повторял: «Bellissima, bellissima».

Она не помнила, был ли в этой повозке Энцио, но во всех более поздних воспоминаниях он был, как было и сознание того, что он её брат и она как старшая обязана о нём заботиться.

Энцио был худым и гибким мальчиком, высоким для своего возраста (сколько ему было – десять? Одиннадцать?), с угловатым, но приятным лицом, обрамлённым непослушными вьющимися каштановыми волосами, летом отливавшими золотом. Его длинные тонкие руки, мозолистые от работы, как и лицо, загорели на солнце. Энцио смотрел на мир открытым доверчивым взглядом, но становился очень осторожен, если Пия скрывалась из виду.

Самым ранним воспоминанием Энцио было то, что Пия перевязывает ему коленку в тёмной, грязной хижине их хозяина. Он не помнил ни матери, ни отца – лишь Пию, которая всегда была с ним рядом. Пия рассказала ему, что они не всегда жили с хозяином, что их туда привезли, но и она не знала, кто и когда.

Часто они вместе представляли себе, что приехали из какого-то совершенно другого места, особенного, куда они когда-нибудь снова найдут дорогу, и найдут там родителей, бабушек и дедушек, тёть, дядь и кузенов.

Помимо совместных мечтаний, мечтали они и по отдельности. Энцио мечтал об обильной еде, о путешествиях по реке на плоту, а чаще всего – о прогулках в полях верхом на белой лошади.

– На коне я мог бы поехать куда угодно, Пия, совершенно куда угодно!

А Пия мечтала войти в ворота замка, потому что ей хотелось посмотреть, что там внутри. А ещё она мечтала взять за руку кого-то близкого, кроме Энцио, чтобы почувствовать, что они не одиноки в этом мире. А самая частая и неправдоподобная её мечта была – летать: чувствовать, что она может взлететь и двигаться над миром туда, куда пожелает.

Однако в этот день они присели в зарослях у реки, глядя, как одинокий королевский стражник едет на коне по тропинке.

Он останавливался то тут, то там, вглядываясь в листву.

– Ищет, – прошептал Энцио.

– Этот кошель, – кивнула Пия.

Энцио посмотрел на груду листьев, в которую они спрятали кожаный кошель с королевской печатью.

– Может быть, за него объявлена награда?

– Крестьянам? Вряд ли.

– Стоять! – крикнул стражник. – Выходите! – Он вытащил меч и направил его в сторону ребят.

Пия и Энцио встали.

– Тут только мы, – сказал Энцио. – Крестьяне.

– Ну-ка, выходите. Медленно, – приказал стражник.