Замок Лорда Валентина

- Вы нужны мне, Залзан Кавол. И если при королевском дворе есть должность жонглера, я обещаю, что вы получите ее.

- Спасибо, мой лорд.

- Туг есть еще один доброволец,- сказал вдруг Кун.

- Вы тоже? - удивленно спросил Валентин.

Суровый чужак ответил:

- Меня мало волнует, кто является королем этой планеты, но поступить так заставляет меня моя честь. Если бы не вы, я бы погиб в Пьюрифайне и теперь в долгу перед вами.

Валентин покачал головой.

- Мы сделали то, что сделал бы на нашем месте любой цивилизованный человек. Так что никакого долга нет.

- Я смотрю на это иначе. Кроме того,- сказал Кун,- моя жизнь до сих пор была обыденной и пустой. Я присоединюсь к вам и сделаю ваше дело своим. Может, со временем я даже поверю в него и, если умру, делая вас королем, долг будет уплачен. Достойно принятой смертью я смогу расплатиться со вселенной за бесцельно прожитую жизнь. Итак, можете ли вы использовать меня?

- От всего сердца приветствую вас,- сказал Валентин.

Паром пристал к берегу. На ночь они остановились в самом дешевом прибрежном отеле, который смогли найти. Валентин предложил сложить капиталы и назначить Шанамира и Залзана Кавола казначеями, поскольку они лучше других знали цену деньгам. У самого Валентина еще оставались деньги, которые он имел в Пидруиде, а Залзан Кавол неожиданно достал из потайного кармана стопку десятирояловых монет. Этого должно было хватить, чтобы добраться до Острова Сна.

Утром они купили билеты на речной корабль, такой же как тот, что доставил их из Кинтора в Верф, и начали свое путешествие к Пилиплоку, крупному порту в устье Цимра.

Тысячи миль отделяли их от восточного берега, но по широкой груди Цимра корабли двигались быстро и спокойно. Из кусков дерева, которые выпросил у команды, Слит вырезал жонглерские булавы, Карабелла где-то нашла мячи для жонглирования, а за едой скандары прятали в ладонях и уносили с собой тарелки, так что постепенно труппа обзаводилась реквизитом для работы, и на третий день они уже заработали несколько крон, устроив представление на палубе. Залзан Кавол постепенно вновь обретал свою грубоватую самоуверенность, хотя был еще странно подавлен и его душа ходила на цыпочках в таких ситуациях, которые прежде вызывали бурю гнева.

Это была родная земля четырех скандаров, которые родились в Пилиплоке и начали свою карьеру, колеся по городам огромной провинции. Знакомые места заставили скандаров ожить, и Залзан Кавол принялся обстоятельно рассказывать о своих ранних странствиях здесь, успехах и неудачах - весьма немногочисленных - и о разговоре с импрессарио, который увел его искать счастья на другом конце Цимроеля. Валентин подозревал, что здесь было какое-то насилие, может, даже путаница с законами, но вопросов задавать не стал.

Однажды ночью, выпив вина, скандары впервые с тех пор, как Валентин присоединился к ним, запели свою песню, тоскливую и мрачную:

Темно мое сердце,
Темны мои страхи,
Затуманены мои глаза
И полны слез.

Смерть и горе,
Смерть и горе
Идут за нами,
Куда бы мы ни пошли.

Далекие земли,
В которых я скитаюсь,
Далекие холмы
И реки родины.

Смерть и горе,
Смерть и горе
Идут за нами,
Куда бы мы ни пошли.

Моря драконов
И земли боли -
Я не увижу
Снова свой дом.

Смерть и горе,
Смерть и горе
Идут за нами,
Куда бы мы ни пошли.

Песня была такой однообразно мрачной, а огромные скандары выглядели так нелепо, когда, раскачиваясь, пели ее, что поначалу Валентин и Карабелла едва не рассмеялись. Однако потом Валентин понял, что песня могла отражать истинные чувства; скандары действительно ВСТРЕЧАЛИСЬ со смертью и горем, и, хотя сейчас они были близки к дому, прожили большую часть жизни вдали от Пилиплока. Возможно, подумал Валентин, быть скандаром на Маджипуре вовсе не сладко.

Лето уже кончилось, и на востоке Цимроеля начался сухой сезон, когда с юга дуют теплые ветры, растения замирают до прихода весенних дождей, и, как сказал Залзан Кавол, нравы из просто вспыльчивых становятся резкими и преступными. Валентин нашел этот район менее интересным, чем джунгли средней части континента или субтропики дальнего запада, но после нескольких дней внимательных наблюдений решил, что в этом есть своя суровая красота, сдержанная и строгая, непохожая на буйство природы запада. Как и все остальные, он был доволен и рад, когда после долгого плавания по неизменной и, казалось, бесконечной реке Залзан Кавол объявил, что видит окраины Пилиплока. 

3

Пилиплок был почти так же стар и велик, как его двойник на другом краю континента - Пидруид, но дальше этого сходство не шло. Пидруид был построен безо всякого плана - случайная путаница улиц, авеню и бульваров, причудливо пересекающихся между собой, тогда как Пилиплок отличала строгая, почти маниакальная точность.