Замок лорда Валентина

– Если пиуривар придет к нам, мы должны принять его. Но они не участвуют в наших ритуалах. Они живут сами по себе, словно на Маджипуре нет никого, кроме них.

– Может, кто-нибудь из них приходил сюда в другом обличье? – предположил Валентин.

– Мы знали бы об этом, – спокойно ответил Талинот Исульд.

После обеда их развели по отдельным комнатам размером едва ли больше стенного шкафа. Обставлены они были более чем скромно: постель, раковина, место для одежды – и ничего больше.

Лизамон сердитым взглядом окинула свое жилище.

– Вина нет, меч отобрали, а теперь еще и спать в этом ящике? Похоже, я промахнулась, став пилигримом, Валентин.

– Успокойся, возьми себя в руки, потерпи. Мы пройдем весь Остров как можно быстрее.

Валентин вошел в свою комнату, находившуюся между комнатами Лизамон и Карабеллы. Свет тут же начал гаснуть. Он лег на койку и неожиданно для себя понял, что засыпает, хотя было еще рано. Когда сознание покинуло его, он увидел Хозяйку Острова. Сомнений и ошибки быть не могло – это была Повелительница Снов. После Пидруида Валентин много раз видел ее во сне: ее ласковые глаза, черные волосы, цветок за ухом, оливковую кожу, – но сейчас образ был четким, с множеством деталей. Он разглядел мелкие морщинки в уголках глаз, крошечные зеленые камни в серьгах, узкую серебряную полоску над бровями.

– Мама, я здесь, позови меня к себе! – молил он, протягивая к ней руки.

Она улыбнулась ему, но не ответила.

Они были в саду, и вокруг цвели алабандины. Маленьким золотым инструментом она отщипывала цветочные бутоны, чтобы оставшиеся цвели лучше и пышнее.

Он стоял рядом и ждал, когда Хозяйка обернется к нему, но она, казалось, была поглощена своим занятием. Наконец, не глядя на него, она произнесла:

– Нужно быть очень внимательным к своему делу, чтобы хорошо его выполнить.

– Мама, я твой сын Валентин!

– Видишь, на каждой ветке пять бутонов. Оставь их, и они все раскроются, но я уберу два там, один здесь, еще один вот тут – и цветение будет великолепным.

Пока она говорила, бутоны раскрылись, и запах алабандинов наполнил воздух, а громадные, как тарелки, желтые лепестки развернулись, открыв черные тычинки и пестик. Хозяйка слегка коснулась их, и пурпурная пыльца разлетелась во все стороны.

– Ты тот, кто ты есть, и всегда им будешь, – произнесла Повелительница.

Сон сменился. Хозяйка Осторова исчезла, и только колючие кусты махали ему жесткими ветвями, а над ним летали огромные птицы.

Затем все смешалось.

Проснувшись, он должен был сразу же доложить своему толкователю снов – не Талиноту Исульду, а другому служителю, тоже лысому и тоже неопределенного пола, но, более вероятно, все-таки женщине, Стоминоп. Эти служители были среднего уровня посвящения, как вчера узнал Валентин. Они вернулись со Второго утеса, чтобы обслуживать новичков.

Толкование снов на Острове ничуть не напоминало действий Тизаны в Фалкинкипе. Не было ни наркотических средств, ни возлежания бок о бок. Валентин просто пришел к толковательнице снов и описал все, что видел. Стоминоп спокойно слушала. Валентин заподозрил, что толковательница имела доступ к его сну и теперь просто хочет сравнить рассказ Валентина с собственным восприятием и проверить, нет ли провалов и противоречий. Поэтому Валентин как можно точнее передал сон, а приводя свои слова «Мама, я твой сын Валентин», внимательно посмотрел на Стоминоп. С тем же успехом он мог смотреть на меловой утес.

Когда он замолчал, толковательница спросила:

– Какого цвета были лепестки алабандинов?

– Желтые с черной серединкой.

– Хороший цвет. В Зимроэле алабандины алые с желтой серединой. Какие тебе больше нравятся?

– Одинаково.

Стоминоп улыбнулась.

– В Алханроэле алабандины желтые с черной серединкой. Можешь идти.

И так каждый день: загадочное замечание, а если не загадочное, то такое, что его можно было истолковать по-разному, – но никаких пояснений. Стоминоп была как бы хранилищем снов Валентина, она впитывала их, однако не давала советов. Валентин начал привыкать к этому.

Он втянулся и в ежедневную работу. Каждое утро он два часа трудился в саду: полол, подрезал, окапывал. После обеда работал каменщиком, изучая искусство обтесывания плит. Затем шли долгие часы медитации. Тут им никто не руководил – просто посылали смотреть на стены. Своих спутников он почти не видел, разве что в минуты совместного купания утром и перед ужином. Разговаривали они мало. Легко было войти в такой ритм жизни и отбросить все заботы. Тропический воздух, аромат множества цветов, благородный дух всего, что было здесь, успокаивали и размягчали, как теплая ванна.

Но Алханроэль лежал в тысячах миль к востоку, а Валентин ни на дюйм не приблизился к своей цели, поскольку оставался на террасе Оценки. Прошла уже неделя. Во время медитации Валентин предавался мечтам: он соберет своих людей, удерет ночью, тайком пройдет через террасы Второго и Третьего утесов и появится на пороге Храма Повелительницы Снов. Однако он подозревал, что в таком месте, где сон – открытая книга, им далеко не уйти.