Замок лорда Валентина

Валентин из Пидруида пожал бы плечами, сказав: «Какое мне дело, кто верховный правитель?» Но Валентин, который плыл сейчас из Кинтора в Верф, смотрел на все иначе. В этом мире существовало равновесие власти, тщательно поддерживаемое в течение многих тысячелетий, со времен лорда Стиамота, а то и раньше, с первых столетий после переселения, когда на Маджипуре властвовали какие-нибудь забытые ныне правители. По издавна установленному порядку недоступный для простых смертных понтифекс правил через выбранного им самим сильного и деятельного короналя. Тот, кто был известен как Король Снов, выполнял приказы правительства и наказывал нарушителей закона, входя в мозг спящих, а Хозяйка Острова Сна, мать короналя, распространяла вокруг себя любовь и мудрость. Это была сильная и эффективная система, иначе она не сохранялась бы тысячелетиями. Благодаря ей Маджипур был счастливой и процветающей планетой, подвластной, конечно, слабостям плоти и капризам природы, но в основном свободной от конфликтов и страданий. А если Барджазид, сам королевской крови, сверг законного конституционного короналя и тем самым нарушил это предписанное священное равновесие? Какой вред будет нанесен всему обществу, всему содружеству, какое это потрясение общественного спокойствия!

А что можно сказать об изгнанном коронале, который покорился судьбе и оставил узурпатора безнаказанным? Разве это не отречение? И было ли когда-нибудь в истории Маджипура, чтобы корональ отрекся? Не станет ли он, Валентин, таким образом сообщником Доминина Барджазида, посягнувшего на порядок?

Последние сомнения исчезли. Валентину-жонглеру казались смешными и странными первые намеки на то, что он истинный лорд Валентин, корональ. Тогда они воспринимались как безумие, как нелепая шутка. Теперь – нет. Содержание его снов несло груз достоверности. Совершено чудовищное преступление. И все значение этого лишь сейчас начало открываться ему. И теперь он был обязан без дальнейших колебаний исправить положение.

Но как? Вызвать на поединок нынешнего короналя? Или выйти в костюме жонглера и заявить свои права на Горный замок?

Он спокойно провел утро, даже намеком не поделившись ни с кем своими мыслями. Большую часть времени он стоял у поручней, глядя на далекий берег. У него в голове не укладывалось, как может река быть столь огромной. В некоторых местах она была так широка, что берега не было видно. Иногда то, что казалось Валентину берегом, на самом деле было огромным островом, а между островами и берегом реки простирались целые мили воды. Течение было быстрым, и большое речное судно легко неслось к востоку.

Стоял ясный день, вода рябила и сверкала на солнце, но после полудня вдруг пошел легкий дождь. Затем дождь усилился, и жонглерам, к великому неудовольствию Залзана Кавола, пришлось отменить второе представление. Все спрятались под навесом.

В эту ночь Валентин постарался лечь рядом с Карабеллой, а Лизамон оставить соревноваться в храпе со скандарами. Он жадно ожидал новых снов-открытий, но то, что он увидел, не представляло интереса: обычные бесформенные и хаотичные обрывки фантазии, безымянные улицы, незнакомые лица, яркий свет и кричащие цвета, бессмысленные споры, бессвязные разговоры, неясные образы…

Утром судно прибыло в порт Верф на южном берегу реки.

Глава 11

– Провинция метаморфов, – рассказывал Аутифон Делиамбер, – называется Пиурифэйн, от имени, которым зовут себя метаморфы на своем языке, – пиуривары. На севере она граничит с предместьями Верфа, на западе – с Откосом Велатиса, на юге – с горной цепью Гонгар, на востоке – с рекой Стейч, главным притоком Зимра. Я хорошо представляю себе эти места, хотя никогда не бывал в самом Пиурифэйне. Попасть туда трудно, потому что Откос Велатиса – стена в милю высотой и в триста миль длиной. Горы Гонгар неприступны, и там часты грозы. Стейч – дикая, неуправляемая река с множеством быстрин и водоворотов. Единственный безопасный путь – через Верф и врата Пиурифэйна.

Жонглеры, поторопившиеся как можно скорее покинуть скучный торговый город Верф, сейчас находились всего в нескольких милях к северу от этого входа. Несильный, но надоедливый дождь продолжался все утро. Местность оказалась довольно унылой – песчаная почва и густые заросли карликовых деревьев с бледно-зеленой корой и узкими дрожащими листьями. В фургоне почти не разговаривали. Слит, казалось, погрузился в раздумья, Карабелла в центре кабины жонглировала тремя красными мячами. Те из скандаров, кто не управлял фургоном, занялись какой-то хитрой игрой костяными палочками и связками усов дроля. Шанамир дремал. Виноркис уткнулся в свой журнал и что-то записывал. Делиамбер развлекался мелкими чудесами – вроде зажигания крошечных волшебных свечей – и другими колдовскими штучками. Лизамон Халтин, чтобы не мокнуть под дождем, припрягла свое животное к тем, которые тянули фургон, а сама храпела теперь, как морской дракон, время от времени просыпаясь, чтобы глотнуть дешевого серого вина, купленного ею в Верфе.