Замок на болотах

— Незванными-нежданными, все одно радости желанными, — обутые в стоптанные лапти ноги древнего деда прошаркнули, зачерпнув сухую землю. — Нету тута никого, добрый человек. Окромя меня одного и не осталося. А платить мне не надо, нет-нет, не надо… Расскажите, кто такие да куда путь держите, на том и сочтемся…Сюда, сюда, дорогие…За мной. Моя хатка позади прилепилася. Приготовлю вам покушать, чай с дороги голодные да слабые, у меня и костерок заготовлен, и кашка перловая сварена… Ээх, старость-то она подлая, что творит! Ну, ничего, сегодня не один буду трапезничать, в честной компании.

Повернувшись спиной к приезжим, старик захромал вперед, опираясь на клюку.

Казимир и Каля переглянулись.

— Тебе… кажется, что он говорит правду? — негромко поинтересовался рыцарь у Сколопендры.

— Не кажется. Но действенное средство, проверить, не выворотень ли наш дедушка, применить не грех.

— Серебро? — догадался Казимир. Сколопендра кивнула, придержала шляхтича, и вытащив клинок из ножен — тот самый, узкий, точно жало, испещренный рунной вязью по всей длине лезвия — широко шагнула вперед, опустив его плашмя на плечо деда.

Старик остановился, повернул голову, с интересом и очень спокойно рассматривая лежащий на плече кусок отточенного серебра и стали.

— Девица у тебя умная, — ухмыльнулся старик, грузно повисая на клюке, — не только красавица. Решила проверить дедушку, оборотник ли он?

Каля растянула губы в гримасе, отняла меч, возвращая его на место. Казимир задумчиво проводил ее жест взглядом. Будь старик нечистью, ни секунды не выдержал бы прикосновения серебра. Оборотники, выворотни, ногхоты — все как один сломя голову бежали от серебра, не то чтоб прикоснуться к нему. Для темных сил чистый металл серебра равнялся убийственной стали. Дед выдержал прикосновение клинка, не помощился. Казимир почувствовал укол стыда: двое взрослых, крепких воина угрожали старому, немощному крестьянину мечом.

— Прости ты нас, отец, — еще раз поклонился он, как и было положено среди тех, с кем ему пришлось жить не один год. — Не гневайся, а только довелось нам по дороге всякого повстречать. Сам разумеешь, странное это место и тут ты один. Должны были мы проверить.

Старик смерил его длинным пронзительным взглядом. Рыцарь мог бы поклясться, что старых хрыч уже понял, что имеет дело не с простым наемником, но упорно решил играть роль безвестного бастарда до конца. Хотя разве что длинная косматая волховская борода смогла бы скрыть его происхождение, явственно написанное на его лице.

Согласно покивав колпаком, старик поковылял дальше, жалуясь на запустение и одиночество. За избой, в паре локтей от ледника и впрямь примостилась небольшая хижинка. Дырищи в крыше, покосившаяся, едва держащаяся на ржавых петлях дверь не привлекли бы и самого непривередливого грабителя, вздумай он поискать, чем разжиться в жилище, больше смахивающем на груду перегнивших бревен.

Старик засуетился: прислонив клюку к приземистому столику, положив рядом колпак — под ним оказалась лысая голова, обрамленная венчиком длинных пепельных косм — дед загремел плошками и мисками.

— Кашки-то не желаешь пока, девица? — предложил он, вытаскивая из развалок хижинки обмотанную в холстину четвертинку покрытого мясом бока с ребрами, и указывая пальцем на горшок, обвязанный по горлу тряпицей. Приподняв тряпицу, разбойница заглянула внутрь. Крупные желтые зерна слиплись от жира, лежащего и поверх крупы тонким слоем. Подозрительно понюхав, Сколопендра бросила обратно тряпку, сославшись на терпение. Жир совсем не прибавлял аппетита. Казимир присел около стола на чурбачок, вытянув одну ногу, в пол-уха слушая бормотание старика. Древний хозяин меж тем рывками — точно подбитый на ногу ворон — проковылял к чурбану у сараюшки, выдернул колун и, вернувшись к столу, с хриплым хеканьем разрубил бок на две части.

— Накормит вас дедушка, — потирая ладоши, проговорил старик. — Вкусненько накормит и напоит. А с утреца и в путь-дороженьку отправитесь!

Желтая улыбка осветила похожее на печеное яблоко лицо поселянина. Несмотря на преклонные лета, зубы у старика сохранились все и свои: желтые, длинные, чем то напоминавшие лошадиные, с чуть стесанными кончиками.

— Мяско сварится, стушится… — Казимир перевел взгляд на пустую деревню, убаюканный воркотней старца. Рядом звякнуло. Чуть повернув голову, шляхтич заметил, как древний и последний житель селения очищает стол, сдвигая в сторону цепь с крюком на конце, какими в замке его отца пользовались для подвешивания коровьих туш в хранилище. Рыцарь подтянул ногу к себе, не мешая старцу обходить стол, чтобы собрать высящиеся горкой плошки. И заметил розблеск заката, на воздетом над его головой колуне…

Глава 10