Замок на двоих. Любовь короля эльфов

Я наклонилась, подзывая собаку, и та, переваливаясь на лапках, посеменила ко мне. Ткнулась в ладони влажным носом, и я, подхватив девчонку, затащила ее на колени.

– Наши ученые регулярно изобретают что-то новое, – надменно ответил Тионг. – Магия не стоит на месте.

– Это прекрасно, – продолжая тискать собаку, ответила я и прямо посмотрела в глаза Неблагого. Словно в саму тьму… но глаз не отвела. – Значит, у наших рас больше общего, чем кажется на первый взгляд? Лорд Тионг, если вы давно не были в мире смертных иначе как во время Дикой Охоты, то советую прогуляться. Возможно, человечество вас удивит?

– Возможно. Но зачем?

– В смысле? – Я даже хлопнула ресницами, вообще не ожидая такого вопроса.

– Знаете, для чего нужна Дикая Охота? Это не только моя прихоть и желание поразвлечься несколько раз в год. Это зрительное воплощение всей темной, мрачной магии, что есть в обоих мирах. Это жертвы – особенно в предверии зимы, Элеонора Мак-Риннон. Люди забыли, почему так происходит. Они перестали чертить охранные знаки, они перестали задабривать стихийных духов, и даже рождественская ель одевается вами в гирлянды и мишуру. Вы забыли, как и для чего ее наряжали изначально. Что на древе в канун Йоля, зимнего солнцестояния, который вы сейчас зовете тем самым Рождеством, развешивали внутренние органы жертвы. – Тионг резко поднялся, и вокруг его высокой фигуры словно сгустились тени. – Именно поэтому жатвы во время Дикой Охоты должно быть больше! Мы приносим тьме дары и за себя и за вас!

Его голос прозвучал раскатом отдаленного грома, и я, испуганно вздрогнув, прижала к груди жалобно пискнувшую псинку.

Негромкий голос Филидэля нарушил злую магию момента.

– Тионг, оставьте. Она просто не знает. Люди потеряли память, потеряли веру, их мир отдаляется от нашего все дальше, а духи природы засыпают или уходят на сторону мира холмов. Пряха короля не знает о древних богах. Пряха короля не ведает о духах стихий. Пряха короля является человеком в самом классическом понимании этого слова. И его величество не пытается открыть ей больше, чем нужно для продуктивной работы. Зачем читать инструменту историю?

От этих слов у меня зазвенело в голове. Стало пусто и странно, а еще тянуло в животе, и в горле словно ком застрял. Лишь пальцы нервно, торопливо гладили маленькую гончую, словно эти простые движения сейчас являлись самыми важными в мире.

Слушать дипломата было невыносимо, но не слушать я не могла. А Благой, разумеется, остановился далеко не сразу, еще некоторое время поразглагольствовал на тему истин, забытых родом человеческим. А я понимала, что вроде можно вступить с ним в дискуссию, но зачем? Что я докажу этому фейри? У него за плечами бесконечность лет, более чем достаточный срок для того, чтобы составить свое мнение, свою позицию. И поколебать ее будет непросто. А главное – надо ли?

Мне действительно нужно переживать и пытаться втолковать двум вечным дивным лордом то, что мы, люди, все же достойны уважения и внимания. Да и чем я буду аргументировать? Вот я, простая портниха? Я же, в сущности, обычный человек! Среднестатистический обыватель. Все, что я могу сказать: «Ребятки, я шью вообще-то лучше королевского портного!»

Но что-то подсказывает, что это не аргумент. А еще – в данный момент – голословное утверждение. Так что надо заканчивать этот отвратительный разговор, возвращаться к себе и приниматься за работу.

Теперь для меня дело чести сшить платье в разы лучше, чем те, в которых придут дивные леди! Я не буду отвечать за весь свой род. Но за себя скажу! Делом, а не словом.

– Господа, спасибо за увлекательную беседу, но, боюсь, мне пора. – Я решительно поднялась, аккуратно перехватив щенка под пузико. Она вздохнула, и тотчас принялась вертеться, пытаясь облизать все мои пальцы разом. – Цыц!

– Кстати, вы дали гончей имя? И собираетесь ли участвовать с ней в охоте? – вдруг спросил Тионг.

Я посмотрела вниз, и голубые глаза на белой мордочке одарили меня обожающим взором.

– Лула, – со смешком ответила я, почесав той грудку. – Наверное, ее будут звать Лула. А охота – вряд ли. Щенок ведь, бежать наравне со сворой она не сможет.

– Лула? – В голосе Неблагого было столько праведного возмущения, что я даже на него взглянула по этому поводу. – Вы назвали королевскую гончую Лула?! Словно… словно собаку!

– Эм-м-м…

Сказать мужику, что она и есть собака или не стоит? Вдруг эта информация безвозвратно потрясет его мировоззрение?

– Это волшебное существо, Элла, – чуть мягче сказал посол, откинувшись на спинку скамьи и взъерошив свои короткие золотистые волосы. – Она умеет превращаться и, поверь, от тебя не отстанет. А в свору да, пока ей рано. Задавят.

– Но Лула! – продолжал возмущаться Тионг.

Пояснил опять таки Филик.

– У остальных гончих в своре имена более… звучные, – дипломатично заметил он. – Кровавые клыки, Мгновенная смерть, Когти Домну…

Да, на этом фоне Лула действительно звучит возмутительно обыкновенно. Впрочем, малявка, которая активно вертелась у меня в руках и воодушевленно потявкивала, на какое-нибудь “Дыхание зла” вообще не тянула.