Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— А уж этого, извините, я вам сказать не могу, Сергей Диомидович, — мельком взглянув на меня, точно жалея, что неосмотрительно посвятил меня в служебную тайну, отрезал Юрлов. — Человек вы опытный, меня достаточно знаете и можете вспомнить, что голословно я ничего не утверждаю. Частично ваше любопытство смогу удовлетворить только при приватной беседе — надеюсь, вы не откажете мне в ней сегодня!

— Не знаю, чем смогу вам помочь, — причмокнул, точно вспомнив о своей омерзительной привычке, Скальцов.

— Ой ли, Сергей Диомидович? — Михайло Яковлевич с довольным видом сложил ручки на животе и недоверчиво, словно огромная, тучная птица, склонил голову к плечу. — Памятуя вашу прежнюю репутацию, да плюсом — чрезмерно частые визиты в Медынское…

— При чем тут моя репутация? — нервно выкрикнул Скальцов. — Вы в один котелок-то суп с… компотом не мешайте! Если мы и были когда-то знакомы, вам никто не дает права с таким предубеждением относиться ко мне и приплетать сюда былые… былые… — И он замялся, пытаясь смягчить вырывавшееся с губ слово, наиболее точно характеризующее недавние проделки этого стареющего бонвивана.

— …ошибочки! — любезно закончил за него я, уже не в первый раз откровенно наслаждаясь и замешательством Скальцова, и растерянностью Кубацкого, и невозмутимостью старого следователя.

— Молокосос! — взорвался Скальцов, оборотясь ко мне налитыми кровью глазками.

— Всегда к вашим услугам! — оживился я. Не сомневаюсь, что в поединке — хоть кулачном, хоть на любом виде оружия, победа осталась бы за мною, а потому несдержанность Сергея Диомидовича не могла не развлечь меня. — Господа, прошу вас быть свидетелями: только что этот господин изволил оскорбить меня, чего, разумеется, я просто так оставить не могу! За подобные оскорбления в моем кругу, — я нарочито акцентировался на последних словах, намекая на сомнительное происхождение и образ занятий Скальцова, мягко выражаясь, не приветствовавшийся среди сливок столичного общества, — обычно следует незамедлительный вызов, и я не собираюсь спускать этому господину, даже принимая во внимание его возраст и незавидное сложение!

— Павел Владимирович! — повысил голос Юрлов, не без удовольствия, впрочем, наблюдая за сменой краски на лице Скальцова: из пунцово-красного оно сделалось белее бумаги. — Оставим гвардейские замашки, мы здесь не в столичном клубе! Думаю, нам достаточно одного трупа! А Сергей Диомидович, уверен, незамедлительно принесет вам свои извинения за столь необдуманные слова! Так ведь, Сергей Диомидович? Вы ведь не относите себя к красавцам-гвардионусам, что за один косой взгляд охотно встают к барьеру? А?

На Скальцова было смешно и жалко смотреть. Поняв, что он явно перегнул палку, Сергей Диомидович поднял на меня бегающие глазки и, насильственно улыбаясь, выдавил:

— Прошу извинить, Павел Владимирович, — виноват, не сдержался!

Благодушно усмехнувшись, я с некоторым разочарованием закончил спектакль в назидательном тоне, не удержавшись, правда, от ехидства:

— Впредь, сударь, я бы попросил вас следить за выражениями! Если в кругу вашего общения такие слова, возможно, и приняты, то я не стану более выслушивать подобного!

Закончив, я откланялся и вышел на веранду. Водный катаклизм и не думал заканчиваться, перейдя в следующую фазу: дождь из беспрерывного сделался более редким, зато каждая его капля, кажется, была не менее виноградины. Одна из них, сорвавшись со стрешни, упала мне за шиворот, заставив съежиться и перейти в более безопасное место. Закурив, я еще раз припомнил давешнее свое поведение и довольно хмыкнул: определенно, я был на высоте, заставив этого индюка Скальцова выйти из себя и ловко водворив его на подобающее ему место, а также заняв освободившуюся после развенчания ставшего в одночасье нелепым Кубацкого вакансию светского льва. Жалко, что этого не видела моя кузина, — думаю, после сегодняшнего разговора едва ли ее желание непременно выскочить замуж за этого dandy оставалось по-прежнему столь же пылким! Кстати, было бы недурно узнать, о чем его станет выспрашивать Юрлов! Щелчком откинув немедленно, еще на лету, погасшую папиросу, я решительно направился назад, озаренный внезапно пришедшей мне в голову идеей.

В гостиной было уже пусто, только из дальних комнат слышались недовольный голос князя, отчитывавшего за какую-то провинность старика Василия, и вторивший ему дискант Авдотьи Михайловны, как всегда, принявшей сторону мужа. Поднявшись к себе, я заперся на ключ, подойдя к балконной двери, тихо отпер защелку и, накинув плащ, вышел наружу. Дело в том, что комната Кубацкого находилась рядом с моей и соединялась с нею общим балконом, проходившим по всему фасаду. Подкравшись к окну, я замер и вслушался. Несмотря на барабанную дробь, выбивавшуюся дождем по козырьку, сквозь приоткрытую форточку можно было кое-что услышать. Оглядевшись, я убедился, что на дворе, слава богу, нет ни души, а то, право, наверное, я бы имел перед случайным свидетелем несколько бледный вид, и, весь обратившись в слух, замер.