Замок одиночества

– Метафорично, но верно… Всё? Ведь зачем-то позвали меня вновь? Что вам угодно выведать у меня? И, главное, – зачем?

– У меня ощущение, что дама эта ловко между стилистически ясными строчками оставила много неясностей, намёков, мыслей…

– Ну, допустим… Это настоящее исследование, и неясности будут всегда, молодой мой друг. Ещё раз: з-а-ч-е-м? – Старичок умел быть и жестковатым.

– Моя дочь… – Ирин тоже не простак и заранее придумал легенду. – …хочет работать в Михайловском замке. Она переезжает из Москвы, где получила диплом искусствоведа, и… и работает сейчас в Переделкино. Её… э-э… интересует история русского восемнадцатого века.

– В любой музей можно пойти – я имею в виду связанный с историей России… Зачем уезжать из Москвы и идти в Михайловский? Тем паче политика руководства везде одна и та же: «дайте денег» – к властям и «не встревать» – к своим работникам.

– Куда, простите, не встревать?

– Да обходить все острые, дискуссионные углы! Своё мнение не высказывать, не критиковать…, ну – не рассуждать!» – Искусствовед сгримасничал городового.

– В том числе личность и роль личности Павла?

– Ещё бы! Разумеется! И «Катьку», и «англичан» не трогать! «Ничего в музее трогать нельзя!» – кредо музейного работника. Ха!

– Вы, Ростислав Вадимович, знаток! Вы ведь что-то знаете и помимо официальных протокольных вещей…

– А… Бросьте. Я два раза весьма остроумно выпендрился. Первый раз в шутку подписал автореферат диссертации, поставив впереди первую букву своего имени. И так, гад, разборчиво написал: «Р. Юрикович». Совет долго не брал работу – изложение-де «немарксистское». Убрал «Р» – и «исторический материализм» восторжествовал. Другой раз по-серьёзному. Я изучил период становления Павла Великим магистром Ордена иоаннитов-госпитальеров. Тема диссертации, уже докторской, была связана с реликвиями Мальтийского ордена и всевозможными подарками рыцарей императорскому двору. А меня мучила мысль (давно мучила!): почему так резко Павел прервал великий поход Суворова в Европу? Тот выиграл итальянскую кампанию. Он, гений искусства войны, готов идти дальше и покорить Париж, и «наказать» талантливого выскочку Наполеона. Он уже изгоняет французов из Швейцарии, и пусть австрийский император Франц Первый бросает Суворова, предаёт, разрывает коварно договорённости с Россией – наш Александр Васильевич ждёт указания Павла брать Париж. Да, вся Европа «трухнула» тогда сильно! Но вот те на! Павел отзывает Суворова! Тут ещё англичане с Мальтой хитрят. Обещают вернуть её Ордену. Но Нельсон не уходит, а Александр Болл становится губернатором Мальты. Опять обман! Наказать и австрияков, и англичан бы надо. А вместо этого двадцать третьего октября девяносто девятого года Павел неожиданно отзывает флот Ушакова! Загадка. Новая… Да… Дочь любимая, Александра Павловна, – вот причина такого «безволия» императора. Она девятнадцатого октября в Гатчине вышла замуж за младшего брата Франца Первого – эрцгерцога Иосифа. Я здесь должен сказать, что у Александры уже один раз до этого расстроилась свадьба; ей тогда тринадцать было, бабка выдать спешила… да… несчастная Саша была… Её увозят в Вену. Отец более не увидит дочь. Девочке всего-то семнадцатый годик пошёл. Да… забыл: супруга императора Франца сильно невзлюбила девушку, мечтала сжить со свету. …Это всё долго рассказывать… Но сколько звёзд не сошлось! Несоединимое… Дочка умерла четвёртого марта восемьсот первого года. Павел живёт убитый горем. Одиннадцатого марта убивают его… Я сбился… Так вот: о предательстве и мести. Плохо получалось у Павла мстить. Австриякам, видите, нельзя было. Он ударил по англичанам: разрывает дипломатические отношения, арестовывает британские корабли с товаром, выдворяет из России посла – этого подлеца Витворта. Он, Витворт, потом всё и организует! Заговор и убийство! И «своих» врагов-то много! А Павел отправляет «в опалу» ещё и Панина Никиту Петровича – этого влиятельнейшего царедворца, вице-канцлера, англомана, ставшего теперь идейным противником Павла Петровича! Что там другие? Витворт и Панин – главные! Хотя другие – близкие и лицемерные