Замок Пастыря

Наконец, я обратился к земле, на которой стоит мой дом. Мне нужно было убедиться, что в мощном скальном основании не появилось трещин, что мне самому не придется стать жертвой катаклизма, который я намерен спровоцировать.

Оборудование. Мои магические инструменты и инсигнии. Одежда. Я изучил все на самом тонком уровне, чтобы не упустить ни одной мелочи, которая хотя бы в теории может стать фатальной. Я заглянул вглубь собственной души, связал ее с куском хрусталя, чтобы через изменение цвета кристалла сразу распознать изменения в самом себе. Немного перестроив свою тисофию и оставив в ней образ своего тела в его нынешнем состоянии, я уберег себя от внезапных травм или болезней, которые не смог бы распознать сам. Даже в случае внезапного сердечного приступа или апоплексического удара, я не только выживу, но и в скором времени встану на ноги

Я уверен, что предусмотрел все. И эта уверенность вызывает у меня наибольшие сомнения. Если бы Противосилу было так легко обмануть, она бы не была настолько всемогущей. Хочется верить, что я предусмотрел хотя бы «случайности», и объекту моего исследования придется проявить себя более наглядно

И все же одна мысль не дает мне покоя.

Что, если все уже предопределено?

Что, если я собственными действиями, направленными на свое спасение, рою себе могилу?

У меня нет ответа на эти вопросы, и не будет до тех пор, пока я не приведу свой план в исполнение…».

Георгий захлопнул рукопись и с шипением зажмурил глаза. Адскую боль, начинающуюся внутри глазного яблока и отдающую по зрительным нервам в затылок, более терпеть не было никакой возможности. Ближайшие полдня ему следовало по-хорошему проспать, а следующие трое суток – ничего не читать и не выходить на яркий свет. Заклятия Познания предоставляли обширные возможности, но и плату требовали немалую. Маг прикинул толщину манускрипта и пришел к неутешительному выводу, что такими темпами на полноценный русский перевод уйдет не меньше трех месяцев.

«Ну, хоть будет чем зиму скоротать».

Да, надо хотя бы несколько месяцев провести дома. Отдохнуть от разъездов, напитаться силой от родной земли. Принести символические дары духам лесов и болот в обмен на клятвы верности, обновить корневую сеть чар, опутывающую город. При мысли о проверке корневой сети Георгий мысленно вздохнул. Делать это было необходимо регулярно, хотя бы раз в пятнадцать–двадцать лет, чтобы сохранять контроль над территорией. Однако занять это должно было несколько недель, и почти все время – на морозе, от которого порой птицы налету застывали.

Георгий отодвинул внутреннюю перегородку и заглянул в соседнее купе. Экономии ради, путешествовал он вторым классом, но селить прислугу в одном с собой купе все же не собирался.

Господин Кудрявцев изволили кушать. Расстелив на столике газету вместо скатерти, Тихон вдумчиво, без суеты поглощал холодные пирожки, что успел купить на рынке, и запивал морсом из термоса. Револьвер лежал рядом с ним так, что он мог одним движением схватить его и нацелить на того, кто войдет в купе. Георгий одобрительно кивнул. Крестьянским происхождением и косноязычием его камердинера обманываться не стоило. Тихон Кудрявцев пережил те же полгода порт-артурской гекатомбы, что и его хозяин, и даже не думал ломаться. Георгию иногда казалось, что тот вообще не способен испытывать страх или волнение – с таким великолепным фатализмом Тихон воспринимал новый для него мир. Он жестом отказался от предложенного ему немудреного ужина и вытащил из-под полки свой чемодан. Отложил в сторону сменную одежду, и извлек на свет небольшой холщовый сверток, в котором что-то металлически гремело.