Замок (сборник)

Магда передала ей листок и с любопытством наблюдала, как глаза цыганки перебегают со строчки на строчку. Йозефа считалась пхури дай — мудрой женщиной своего табора. Папа часто рассказывал, какой сногсшибательной красавицей была она в юности. Теперь ее обветренная кожа высохла и сморщилась, волосы, некогда черные как вороново крыло, стали серебряными, тело оплыло. Однако голова по–прежнему оставалась ясной.

— Значит, это и есть моя песня? — Йозефа не знала нот.

— Да. Теперь она навсегда сохранится.

Старая цыганка вернула записи.

— Но я–то не буду играть ее так всегда. Сейчас мне нравится, а через месяц надоест, и я что–нибудь изменю. За многие годы я уже не раз ее меняла.

Убирая ноты в папку, Магда согласно кивнула. Еще до того, как начать собирать цыганские мелодии, она прекрасно понимала, что в основном — это сплошная импровизация. Да и как могло быть иначе, если сама цыганская жизнь — сплошная импровизация, когда единственный дом — кибитка, постоянные переезды, и ничто не держит на месте. К тому же нет письменности. Может быть, именно поэтому ей хотелось поймать клочок их жизни и заключить в клетку музыкальных символов, чтобы сохранить для потомков самобытность их культуры.

— Пока пусть будет так. Возможно, на следующий год я приду послушать, что ты добавила.

— А разве к следующему году твоя книжка еще не выйдет?

У Магды перехватило дыхание.

— Боюсь, что нет.

— Почему нет?

Не желая отвечать и пытаясь сообразить, как бы ей вежливо уйти от ответа, Магда сделала вид, что занята упаковкой мандолины. Но ничего путного на ум не шло. Не поднимая головы, она сказала:

— Мне нужно найти другого издателя.

— А что случилось с прежним?

Магда не отрывала глаз от пола. Она чувствовала себя неловко. Это было самым большим ударом в ее жизни, когда издатель отказался выполнять договор.

До сих пор было больно вспоминать об этом.

— Он передумал. Сказал, что сейчас не самое подходящее время для издания сборника цыганских мелодий.

— Особенно когда составитель — еврейка, — понимающе добавила Йозефа.

Магда быстро глянула на старуху и вновь уставилась в пол. Насколько верно сказано, подумала она. К горлу подкатил комок. Ей не хотелось продолжать эту тему.

— А у тебя как дела?

— Ужасно.

Передернув плечами, Йозефа отложила инструмент и взяла карты. На старухе был традиционный цыганский наряд: цветастая блузка, полосатая юбка, яркий платок. Бешеное сочетание красок и тонов. Она машинально перетасовывала колоду.

— Я почти не гадаю. Иногда приходит кое–кто из постоянных клиентов, а сама никуда не хожу, с тех пор как с меня взяли подписку.

Магда догадалась об этом еще утром, когда подходила к кибитке. С двери исчезла табличка с надписью «Домна Йозефа. Гадание», а также диаграммы и каббалистические знаки с окон. Она слышала, что Железная гвардия приказала всем цыганам оставаться на местах и «не причинять неудобств» гражданам.

— Значит, цыгане тоже попали в немилость?

— Мы, ромы, всегда были в немилости, во все времена и везде. Нам не привыкать. Но вот вы, евреи… — Она сокрушенно покачала головой. — Мы кое–что слышали… Ужасные вещи творятся в Польше.

— Мы тоже об этом слышали. — Магда с трудом сдержала всхлип. — Но и нам не привыкать к гонениям.

Во всяком случае, некоторым из нас, подумала она. Только не мне. Я никогда к этому не привыкну.

— Боюсь, дальше будет хуже, — добавила Йозефа.

— Ромам нечего бояться.

Магда чувствовала, что ее слова звучат зло, но ничего не могла с собой поделать. Мир превратился в сущий ад. Магда отрицала неизбежное, иначе как же еще она могла защититься? Ужасные слухи, которые ходили о евреях, не могли быть правдой. И о цыганах тоже. Поговаривали, будто на периферии Железная гвардия окружала таборы, всех цыган подвергали стерилизации и отправляли на каторжные работы. Это, должно быть, лишь злобные слухи, страшные сказки. И все же со всеми ужасными вещами, творящимися вокруг…

— А я и не волнуюсь, — продолжала между тем Йозефа. — Разрежь цыгана на десять частей и вместо него получишь десять новых цыган.

Магда была твердо убеждена, что, проделав подобное с евреем, не получишь ничего, кроме мертвого еврея. И она попыталась сменить тему разговора.

— Это у тебя что, гадальная колода? — Она прекрасно знала, что у Йозефы в руках гадальные карты.

Йозефа кивнула.

— Хочешь погадаю?

— Нет, спасибо. Не верю я в это.

— Говоря по правде, я и сама не всегда верю. Как правило, карты ничего не говорят, поскольку им нечего сказать. Поэтому мы сочиняем, как в музыке. Девушкам я говорю, что скоро они встретят красивого парня, а парням — что дела их вот–вот пойдут на лад. Что же в этом плохого?

— И никакого предсказания…

Йозефа пожала плечами.

— Иногда карты говорят правду. Хочешь попробовать?

— Нет. Спасибо, не стоит. — Магда не желала знать, что ждет ее в будущем. Во всяком случае, ничего хорошего. Такое у нее предчувствие.

— Ну, пожалуйста. Это мой тебе подарок.

Магда заколебалась. Ей не хотелось обижать старую Йозефу, и потом, разве цыганка только что не сказала, что карты ничего не говорят? Может быть, она сочинит для нее красивую историю.

— Ну ладно…