Замок тайн

Но двигалась она так медленно, как только могла. Ева шла рядом с ней и незаметно пожала руку, словно приободряя. Рэйчел едва ли это заметила. Она мысленно представляла: вот Стивен доходит до конца подземного перехода; какое-то время у него уйдет, чтобы убедить скрыться короля и Джулиана, еще какое-то время займет изумление при виде Николаса, но Стивен сильный человек, он скоро возьмет себя в руки. Он выведет их, а Бен и Томас задвинут плитой проход в подземелье. Двоим им это вполне под силу. Потом они останутся на своем посту. Что будет дальше? Рэйчел оставалось лишь надеяться, что Николас, ее жуткий брат Николас, сам послужит объяснением, отчего они так долго не пускали солдат в тайник. Вряд ли, завидев этого безумца, они станут шарить в подземелье, ища запасной выход. Не до этого им будет. Но какой позор предъявлять полоумного, одичавшего брата! Тоже Робсарта. Какие речи теперь пойдут об их семье! Как будет опорочено их имя!..

Она нарочито медленно возилась с замком в кабинете отца. Не с тем, что за панелью, ведущей в подземный ход, а на пути в галерею. Когда они вышли, их обдало холодным ветром. Они и не заметили, что приближается рассвет. Какой же долгой и мучительной была эта ночь!

Рэйчел шла впереди, не поправляя разметавшиеся, выбившиеся из-под чепца волосы. За ней раздавались тяжелые шаги Соломона Верни и его солдат; их шпоры звякали по неровным плитам галереи. Шествие замыкали Энтони и Ева. Дядюшке стало вдруг отчего-то не по себе, он то и дело задерживался, поглядывая вниз. Он вообще-то побаивался высоты и сейчас невольно припомнил, как разбился, упав отсюда, Патрик Линч. Ева злорадно поглядывала на него:

– Идите, дражайший дядюшка. Сами же настаивали.

Они прошли над озером, слабо светлевшим в предрассветном сумраке. Слышался протяжный крик козодоя. Они уже приблизились к руинам, когда расслышали истошный, словно приглушенный мощью камня хохот. Визгливый, злой и безрадостный.

Рэйчел оглянулась и заметила, что майор и его солдаты замешкались.

– Проклятье! Что это? – невольно попятился Соломон Верни.

Рэйчел чуть пожала плечами:

– Может, вы уже передумали? Учтите, ничего такого, что бы вы хотели увидеть, вас не ждет. Это будет печальное и достойное сожаления зрелище.

Пуританин помедлил. Но он не желал показать свое замешательство перед подчиненными.

– Идите, мисс. Однако, насколько я вижу, этот путь никуда не ведет?

– Следуйте за мной, – спокойно произнесла Рэйчел. Она так устала после всех потрясений, что, казалось, ее уже ничто не волнует.

Она с силой надавила рычаг в стене. Та стала тяжело отодвигаться, открывая проход. Рэйчел шагнула в него и начала опускаться по лестнице. Внизу мелькнул желтоватый свет, в нос ударило резкое зловоние.

Войдя в крипту, Рэйчел быстро оглядела помещение и встретилась со встревоженными взглядами Томаса и Бена. Она чуть кивнула им, заметив, что беглецов уже нет, а каменная плита словно вросла в проем прохода.

За решеткой метался и подвывал Николас.

– Он явно возбужден, миледи, – успел заметить Томас.

Рэйчел чуть кивнула:

– Сейчас он забеспокоится еще больше. Он не привык к такому количеству посетителей.

Она отошла в сторону, открывая проход. Соломон Верни вошел, низко сгибаясь под полукруглой аркой. Поначалу он лишь приложил руки к носу и морщился, оглядываясь, потом, широко открыв глаза, стал смотреть на существо за решеткой. Солдаты обходили его и тоже замирали, вытаращив глаза и разинув рты.

Безумец, взволнованный столь людным посещением, носился от стены к стене и что-то лопотал. Передвигался он несколько странно: от постоянного пребывания в замкнутом помещении его нижние конечности были развиты плохо и казались все время согнутыми, словно под тяжестью массивного туловища, а длина рук была такова, что они просто касались пола. От этого создавалось впечатление, что он движется на четвереньках. Его безобразное лицо, всклокоченная грива волос и жуткие длинные лохмотья усиливали сходство с демоническим, страшным существом.

– Все нормально, Ник, все нормально, – произнесла Рэйчел, сама удивляясь спокойствию своего голоса.

Она устало прислонилась к каменной подпоре свода – терять ей было уже нечего.

Сумасшедший узнал ее голос и перестал метаться, сел чуть поодаль. Полумрак частично скрывал его, но от этого его ужасающая внешность казалась еще более таинственной и жуткой. Колени возвышались выше плеч, руки, как удавы, спадали меж ног до пола. Он смотрел на вошедших и глухо ворчал, скаля огромные клыки. Глаза приобрели нехорошее, злое выражение.

Один из солдат бессильно осел у прохода, в котором только появился Энтони. Тот перешагнул через беспомощное тело и, забыв, что давно перешел в пресвитерианскую веру, начал креститься. Когда его сзади коснулась рука Евы, он даже подскочил, вскрикнув от неожиданности.

Нервы у всех были напряжены, несколько человек тоже вскрикнули. Сумасшедший завыл, зашелся идиотским смехом.

– О боги Израиля! – воскликнул майор. – Да что же это такое?!