Замок Толор

— Ну, это вы обольщаетесь, милорд! — улыбнулась я. — Он-то как раз все отлично слышит!

— Точно, эрольд же! — Дарон поморщился. — Дали Боги попутчиков — ни посрать, ни пошептаться без надзора.

Тут на улыбку пробило даже Исола.

— Хорошее настроение у вас, герцог, — сказал он. — Всегда бы так!

— Согласен! Вот и поросенок! Еште давайте, еще ехать и ехать.

Я сразу завладела громадным куском мяса и принялась уплетать его за обе щеки. Чуть насытившись, обратила внимание на воина, который посоветовал взять вина: он наблюдал за мной. Встретившись со мной взглядами, парень потупился и покраснел.

— Заканчивай смущать парня, Тандела, — хохотнул Дарон. — Бедняга не знает, куда глаза деть!

— Ыыыы, — ответили ему ржанием Олок и Исол.

Воин резво встал и шагнул к нашему столу:

— Ты что себе позволяешь, папаша? Я тебе не шкаф, чтобы меня обсуждать, и не шут, чтобы надо мной смеяться!

— Но-но, не горячись, — я встала, загородив дорогу к герцогу, и парень с удивлением обнаружил, что упирается носом мне в плечо.

Он смущенно отступил, а я сделала еще шаг вперед и добавивила:

— И не пялься на меня!

К сожалению, все испортил Дарон, тут же одернувший меня:

— Тандела, что за манеры! Значит, вон тем крестьянам тебя разглядывать можно, а этому благородному воину — нет? Уважаемый, садись с нами, выпей! Я не хотел обидеть тебя!

Парень, был красный, как рак, но все же сумел сдержаться, и сказал:

— Спасибо за приглашение, господа, но я лучше своим пивом давиться буду.

Герцог нахмурился и рыкнул:

— Садись, когда благородные господа зовут тебя, солдат! Я дважды повторять не люблю!

И, к моему удивлению, парень действительно сел. Как можно дальше от меня и див Пимобата, на самый край лавки, но сел.

— Меня зовут Дориан, милорды. Прошу простить мою дерзость.

— Не Дориан ли Слагающий Баллады? — спросил Дарон.

Парень тяжело вздохнул и обреченно склонил голову:

— Он самый, милорд.

К моему удивлению, Олок и Дарон одновременно загоготали еще громче, чем до этого, а Дориан снова густо покраснел и с тоской посмотрел под стол.

Прятал глаза? Или (я вздрогнула от внезапной догадки) рассматривал мои ноги?!

Глава 33

Тандела

К моему удивлению, даже Рувор заглянул в окно — так ему захотелось посмотреть на стихоплета, присевшего за наш стол. Дарон хмуро глянул на него, и тот вернулся обратно — следить за кучей золота, что была насыпана в наши седельные сумки. Впрочем, едва он исчез, герцог сказал мне:

— Ешь быстрее, и сменишь Рувора.

Я кивнула и с новым рвением заработала челюстями. А аристократы тем временем угощали Дориана вином и пивом. Тот не отказывался, и даже на некоторое время перестал пялиться под стол, что меня чуть успокоило. Пока Олок уговаривал сочинителя баллад не обращать внимание на то, что кувшин заканчивается, а пьет он один, прикончить еще один стаканчик, я доела одну ногу, взяла вторую, и встала.

— Уже? — удивился Дарон, даже не разобравшийся с первым куском.

— Угу, — кивнула я и вышла на улицу.

Рувор сидел на крыльце и бдительно посматривал за парнишкой, кормящим лошадей. Я протянула ему ногу:

— Будешь? Или можешь туда идти.

— Спасибо! — он вцепился в свинину крепкими зубами. — Я пока что с тобой посижу. Никогда не видел других эрольдов.

— Ну, я далеко не типичная эрольдка.

— Это я уже понял. Ты выглядишь как настоящая женщина. Нщ эти… Мышцы… шея, запястья — все очень мощное. Ой, извини, я не хотел тебя обидеть!

— Я в курсе, как я выгляжу, — улыбнулась я. — И не капли этого не стесняюсь. Я прежде всего — воин. Немногие могут сравниться со мной в бою. Сейчас для меня это главное.

— Сейчас?

— Да. Потом я вырасту и захочу замуж. Тогда и подумаю о красоте!

— Все-таки волосы тебе надо отпустить! С ними о красоте думать уже будет не обязательно!

— Олок говорил что-то похожее. Считаешь, это так важно?

— Конечно! Судя по всему, у тебя они зеленые. Сразу говорят о происхождении.

— Я не считаю, что эрольды — это образец красоты и идеал для подражания. Большая часть эрольдов ни о чем, кроме себя не думают.

— Как это?

— Бессмертие и вечная молодость, вкупе с отшельнической жизнью в Вечном лесе сыграли с нами дурную шутку. Мы не старимся, но и не живем. Чуть повзрослев-начинаем опасаться боев. Сколько ты видел эрольдов из Леса в армиях? Ни одного. Ибо боятся смерти.

Рувор фыркнул:

— Ну, я не боюсь смерти! Один-то есть!

— Ты молод. Повзрослеешь — поймешь.

— Да ты сама говоришь еще дите!

— Да. И я тоже. Взрослые эрольды выбирают отшельничество. Или невероятно осторожны.

— Сказки! Моя мать дважды с оружием в руках дралась за мою жизнь!

— Всего дважды? Спокойно у вас было. Моя даже не считала. Но обе они в конечном итоге нас бросили.

— Не смей говорить плохо о моей матери! — рыкнул Рувор и вскочил.

Я, удивленная такой импульсивностью, тоже встала, чуть ли не быстрее его:

— Э-э-э! Остынь, малыш! — предупредила я его. — Я ничего такого не говорила! Ты сам сказал, что она вас с отцом бросила!

— Да пошла ты! Мало ли, что я сказал им! — он мотнул в сторону таверны, из которой доносилась похабная песня в исполнении Сочинителя баллад.