Замок у моря

— В том-то и дело, джентльмены, мы сверили приметы с описанием трупа, которое всегда в таких случаях делает медэксперт. Совпадение полное!

— Энди Конерс… — задумчиво проговорил Пэро, заложив руки за спину и покачиваясь с носков на пятки.

— Это еще не вся информации, джентльмены, — Кагерли только теперь заметил, что мы стоим, и, извинившись, пригласил нас сесть. — Пришло заключение из Ливерпуля. Они ручаются, что письмо написано Майклом Холборном и никем иным.

Не могу ничего сказать про Пэро, но, судя по выражению лица лейтенанта, он, как и я, находился в том скверном состоянии, когда ум противится думать над слишком странным и запутанным клубком событий, а воля говорит, что думать, тем не менее, надо. И напрягаясь изо всех сил, я сделал такую попытку.

— Таким образом, — медленно произнес я, — Стив Харди попросту самозванец, а Майкл Холборн… направлял его действия?

— Вы совершенно правы, капитан! — обрадовавшись моей инициативе, оживился Кагерли. — И чтобы доказать это, необходимо немедленно обратиться в уголовную полицию Буэнос-Айреса. Просить срочно провести вскрытие могилы Харди-Холборна. А мы должны послать им все имеющиеся приметы для идентификации трупа. Не так ли, мсье? — обратился он к Пэро.

— Да, именно так и следует поступить. Но если уж беспокоить ваших заокеанских коллег, то нужно добавить к этому еще одну просьбу. Мы ничего не знаем о докторе Бакли, кроме того, что он имел там большую практику и высокие заработки. Пусть дадут о нем максимальную информацию, в том числе о его браке с матерью Беты. Если это, как говорится, не дело полиции, пусть кто-нибудь из чиновников нашего посольства пороется денек в архивах. — Он на секунду задумался. — Там сейчас противоположное время суток, и когда у нас наступит ночь, в Аргентине начнется день, хорошо бы не потерять этот день, лейтенант.

Полицейское управление находилось на одной из главных городских улиц, и не успела отвозившая нас домой машина проехать по ней и сотни ярдов, как я заметил мисс Бету, выходившую из дорогого магазина. Тут же был и служащий в фирменной одежде с большой красивой коробкой в руках. Судя по его виду, он искал глазами такси для богатой покупательницы. Мой друг тоже посмотрел в их сторону.

— Вот и отлично, — сказал он, — поможем нашей прелестной знакомой добраться домой. На ловца, как говорится, и зверь бежит.

Смысл последней фразы моего друга показался мне не слишком ясным, однако скоро я понял, что он имел в виду.

Мы попросили затормозить. Я пересел на переднее сиденье, а Пэро расположился сзади, рядом с девушкой и ее большой красивой коробкой.

Со свойственной ему легкостью вести разговор, Пэро сначала принялся говорить любезности о тонком вкусе нашей знакомой, о вкусах вообще, английской моде. О том, что, верно, она отличается от вкусов южноамериканской публики?

И вскоре Бета рассказывала что-то о тех краях.

— Вы, видимо, очень хорошо знаете испанский язык, мадемуазель?

— Я знаю его в совершенстве, и даже часто думаю на этом языке.

— И ваш отец, разумеется, тоже?

— О нет, большинство проживающих там европейцев и американцев обычно хорошо его понимают, но говорят плохо или, как папа, могут, но не очень любят. Стив тоже не очень любил, — добавила она.

— Вы говорили, что он вообще не любил этот Буэнос-Айрес?

— Да, не любил, хотя и прекрасно знал. Много раз истоптал его ногами, как он выражался. Я все-таки нередко заставляла его вспоминать те места. У него была отличная память. Иногда он вспоминал поразительные городские мелочи.

* * *

— Что ж, попробуем все просуммировать и взвесить, только вы, mon ami, должны мне активно в этом содействовать.

Мы, наконец, добрались домой и с удовольствием расположились под тенистой кроной.

— Посмотрим внимательно еще раз на всех действующих в этой истории лиц. — Пэро, похоже, находился в ударе.

— Два года назад, — начал он, — в Шеффилде исчез парень по имени Энди Конерс. Теперь мы знаем, куда он исчез — в Южную Америку. А около года назад здесь появился молодой человек, назвавшийся именем Стив Харди и выдавший себя за сына Майкла Холборна. Письмо и хорошо отработанная версия, связанная с его жизнью вместе с отцом в Южной Америке, не позволяют сомневаться, что он был прекрасно управляемой, но не самостоятельной фигурой. По закону и долгу чести сэр Джон и Мэтью Уиттон признают за ним все наследственные права, а для Джеральда Холборна он становится неожиданным претендентом на главенствующее положение в качестве наследника фамильного состояния. Несомненно, для Джеральда это было большой и малоприятной неожиданностью. Что мы знаем о Холборне-младшем, mon ami, кроме его фанатического увлечения своим искусством, для которого, кстати сказать, тоже очень нужны деньги? Мисс Бакли, вы помните, сказала, что вряд ли его вообще кто-то знал хорошо. Хм-м, интересное замечание.

Пэро замолчал и, обдумывая что-то, потер указательным пальцем переносицу.