Замок зла

возможность совершить небывалый подвиг! Что со мной

произошло в замке, вы знаете не хуже меня. Никакими

талантами в искусстве я сроду не отличался, красотой - как

вы можете заметить - не блещу также. Поэтому Веллия не

предлагала мне поселиться у нее насовсем. Она щедро поила

меня и угощала - о, я бдительно следил, чтобы она ела и

пила все то же, что и я!.. Она развлекала меня музыкой в

своем саду, и синие цветы покачивали в такт мелодии

лепестками... Я помнил, как бормотал старик: цветы...

цветы... И я таращился на них изо всех сил. Я пристально

ловил каждое шевеленье их лепестков, я ощупывал то и дело,

висит ли по-прежнему на поясе мой верный меч... Но от

запаха защититься я был не в силах! И я заснул. Мне

приснился кошмар - привиделось, что моя кольчуга

раскалилась и невыносимо жжет мне грудь и спину. Я

ворочался, сон мой был некрепок, и оттого первый же удар

клюва разорвал путы беспамятства. Я вскочил, кровь заливала

мне половину лица. Веллия стремительно ускользнула. Я

перемахнул через ограду и упал в ров с водой. Кольчуга

помогла мне еще раз: ни одна из стрел стражников, дождем

посыпавшихся мне вслед, не ранила меня серьезно. Потом... я

плохо помню. Была долгая горячка и изнуряющий бред...

- Долгий-долгий бред, - подтвердил старик. - Я уж не

чаял, что ты выкарабкаешься с того света.

- Неужели тебя изнурила до такой степени потеря

одного-единственного глаза? - удивился Конан. - Ведь ты

говорил, ни одна стрела сильно тебя не ранила...

- Вы плохо слушали, что рассказывал вам старик, - с

горечью отозвался Больд. - вместе с левым глазом Веллия

присваивает себе все годы, которые мог бы прожить человек в

будущем. У меня впереди теперь ничего нет... Смерть

касается меня ледяными пальцами, касается лба, груди, всего

тела... Я долго не понимал, почему же все-таки не умер,

почему же хлопоты старика оказались небесполезными. Я понял

это лишь сегодня!

- И что же ты понял? - спросил киммериец.

- Капля жизни еще держится во мне для того, чтобы я

пошел сейчас с вами, - ответил Больд. - Убить колдунью я не

в силах. Но в силах заслонить кого-нибудь из вас от меча или

стрелы стражника. Мне же будет достаточно того, что

последняя капля моей жизни будет потрачена не напрасно.

Какое-то время все молчали. Конан не знал, что ответить

Больду. Брать с собой тяжелобольного человека казалось ему

ненужной обузой. Но и отказать ему он не мог. Молчание

нарушил Шумри.

- Конечно же, ты пойдешь с нами, Больд, - сказал он.

Но только не думай о зловещем клюве, думай о чудесной своей

кольчуге. Она помогла тебе здесь два раза, поможет и в

третий.

Больд медленно покачал головой, но ничего не сказал.

- Не будьте же столь безрассудны! Ведь это верная

смерть! - закричал вдруг притихший было старик. - Боги

подарили вам жизнь, так возблагодарите их и поспешите к

себе домой! Не возвращайтесь в замок! Я не все рассказал

вам, да я и знаю о ней далеко не все!.. Я не знаю, к

примеру, что за таинственная связь существует между цветами

и ней! Я не знаю, на что еще способны эти цветы, кроме как

усыплять людей своим запахом. Не обольщайтесь: вам не

удастся уничтожить ее! Вы только погибнете сами...

Одумайтесь, заклинаю вас всеми богами: одумайтесь!..

- Оставь свои причитания, старик, - оборвал его Конан.

- Сдается мне, ты беспокоишься не о нас. Что тебе мы?..

Пуще всего на свете ты боишься, что в твою жалкую лачугу

перестанут доноситься слабые ароматы ее цветов, слабые

отголоски ее пения.

Старик сник. Голова его затряслась еще чаще, пальцы

беспрерывно теребили край нищенского рукава.

- Я забочусь о вас, - выдавил он наконец. - Но и в

твоих словах есть правда. Когда я перестану ощущать ее

ароматы, ее пение - жизнь покинет меня.

- Ну так что же? - безжалостно возразил Конан. - Как я

понял, тебе уже около сотни лет. И хватит с тебя. Нехорошо

быть жадным: мало кто топчет зеленую травку так долго, как

ты.

Старик совсем съежился и стал таким жалким, что Шумри

не выдержал.

- Прошу тебя, Конан, не добивай своими словами того,

кто и так безмерно измучен. Лучше пойдем поскорее! Уже

смеркается, скоро опустится непроглядная тьма.

- На такие дела как раз и надо идти во тьме,

откликнулся киммериец. - Ночью стрелы ее стражников будет

куда реже попадать в цель. Может быть, и проклятые цветы по

ночам засыпают...

- Подождите, - забормотал старик, - я кое-что

вспомнил... Цветы не засыпают, нет-нет... - Он долго рылся

в одном из своих ящичков, грозящий каждый момент

рассыпаться в труху, потом протянул Шумри что-то,

завернутое в грязную тряпицу.

- Что это? - удивленно спросил тот.

- Это порошок одной горной травки. Его надо нюхать...

Не часто, время от времени. У него такой сильный запах, что

перебивает все иные. Ароматы синих цветов не смогут вас

усыпить...

Конан обмакнул палец в мелкий серый порошок и поднес к

ноздрям. От резкого, как удар плетью, запаха его всего

передернуло.

- Неплохо, старик, - одобрительно заметил он. - Если

только ты не подсовываешь нам какую-нибудь отраву.

- Это не отрава, клянусь честью, - проговорил Больд,

незаметно покинувший свое ложе и опирающийся на длинный,

матово светящийся в полутьме меч. - Нам пора, любезные

гости.

* * *