Замороженное солнце (СИ)

Первым, что я почувствовал, была боль. Нет, не так. БОЛЬ. Она пронзала живот, причем так, будто его проткнули насквозь катаной. Открыв глаза я с мрачным весельем понял, что так оно и было. Из моего подозрительно детского и худого живота торчала обычная катана, а неподалеку стояли пять шиноби, о чем-то шушукаясь. Видимо, незадачливые убийцы. Курама в подсознании тихо о чем-то выл на одной ноте, остальных пока слышно не было, видимо, спали. То, что я как бы должен быть мертв с такой-то раной я и сам понимал, но спокойствие для шиноби, а уж тем более АНБУ — главное. Коротко оглядевшись, понял, что эти идиоты помимо оружия у меня в животе рядом бросили кунаи и мысленно с усмешкой покачав головой, тихо подобрал железки. Боль здорово мешала сосредоточиться, но и я был не сопливым генином, а потому, абстрагировавшись от нее, осторожно вынул катану из живота. Не знаю почему — возможно, это были либо совсем ещё новички, либо идиоты, но меня заметили лишь когда один из кунаев по рукоятку влетел в шею одного из них, раламывая позвонки. Тот кулем опал на землю, а оставшиеся четверо резко обернулись ко мне. С легким весельем я разглядел в их глазах неверие, шок и страх, прежде чем один из них бросился на меня. Кровь из живота уже текла не так активно, благодаря Кураме, а потому я быстро увернулся от удара, и катана, непривычно огромная, отрубила парню голову. Оставшиеся трое были легкой добычей. Даже чуунины для меня были мелкими сошками, несмотря на такую рану и то, что я не использовал чакру, а потому уже через пару минут рядом валялись пять трупов. Рана тем временем почти затянулась, и уже через пару секунд полностью исчезла, оставив лишь едва-едва заметный шрам, который Лис позже залечит. Сам же Курама затих, и я услышал, как открывается дверь из помещения. И вот тут я конкретно подвис, даже с моим опытом сдерживания эмоций. Потому что когда в помещение входит живой, здоровый и молодой Учиха Итачи невозможно остаться невозмутимым. А Итачи тем временем тоже явно растерялся, заметив окровавленную катану у меня в руках и трупы. Только сейчас я понял, что тело все же не похудевшее, а реально детское. Причем женское, судя по пустоте кое-где.  — Наруто? Это ты их так? — мысленно я усмехнулся на этот детский вопрос и кивнул. Позже разберусь. И тут опять все потемнело. Перед глазами проносились эпизоды из совершенно чужой жизни. Я видел жизнь маленькой Наруто Узумаки-Намикадзе и она мне совершенно не нравилась. Здесь Минато и Кушина были живы, а у девочки был старший брат, Нагато. Вот только отношения в семье были ни к черту. И причина меня просто убила. Из-за смерти сестры близняшки Наруто, Наруко. Та погибла в раннем детстве, играя с предыдущей владелицей тела, а потом та отчего-то пришла в ярость и Кьюби, который здесь тоже был запечатан во мне, ненадолго пробудился. Выброс ядовитой чакры убил малышку мгновенно, оставив лишь изуродованный труп. Минато тогда первым отдалился от дочери, считая, что ей нужно справиться со всем самой. Вот только девочка ошибочно приняла это за ненависть. Кушина, следуя совету мужа, также отдалилась от ребенка, а Нагато откровенно сторонился ее. Сторонился, потому что видел, как умирала Наруко. И Наруто замкнулась в себе. Слабая девочка пошатнулась психикой, оставшись наедине с кошмарами, где фигурировала смерть сестры. Она все реже выходила на улицу, училась в школе отвратительно, в практике была откровенно слаба и первым в ней, опять же, разочаровался отец. Презрение и холод — вот все, что видела девочка в глазах отца и матери. А Нагато… Нагато просто стал гордостью семьи. АНБУ, гений, лучший ученик, красавчик — в общем, прямо точная копия Итачи. Итачи, как и все Учихи, относился к Наруто нейтрально, а вот в деревне ситуация с ненавистью повторилась. Девочка вообще ни с кем не общалась, она не произнесла ни слова за последние два года и ее уже всерьез считали немой. А психика все сильнее расшатывалась и в девичьей головке зрел план по высвобождению Кьюби для уничтожения Конохи. И здесь сдерживающего фактора в виде чакры матери, как у меня, не было. Все чаще случались молчаливые истерики, нередко в порывах ярости она ломала обо что-то ногти. Часто посуда и камни летели в окружающих или в стены. Из-за этого появилась кличка «Бешеная», а вместе с ней и насмешки, страх. Безумцев опасаются все. А вчера ее похитили шиноби из вражеской деревни для ослабления военной мощи Конохагакуре-но-Сато. Девочка не прожила и часа. Вот тогда-то и появился я. Бывший Лис этого мира даже умереть не успел — мой Курама его мгновенно поглотил. Эта его версия была куда слабее, ведь мой Кьюби столько лет не просто сидел в подсознании, а развивался. К тому же мой Ку “собранный”, а местные Биджу все лишь “осколки”. Весело, что сказать. Я в теле слабой, никчемной, безумной девчонки, не умеющей ничего. Зато от меня ничего не ожидают. В смысле, вообще ничего, я как бы тень, каждый день ненадолго являющая себя народу и бьющая посуду. А в остальное время меня не существует. Не так плохо, как могло бы быть.