Замороженный король. Убить или влюбить?

Я довольно подробно рассказала о нашей системе образования, о том, что пусть женский и мужской мозг отличаются, причём не только по весу, но и структурно, это не значит, что кто-то умнее кого-то исключительно по половому признаку. И среди мужчин, и среди женщин встречаются как гении, так и бездари, как добрые люди, так и маньяки. И главное здесь – правильное питание и поведение матери, отсутствие вредных привычек и факторов, в том числе лишнего стресса и, конечно же, воспитание и образование.

Причём качественно кормить женщину надо не когда у неё живот станет отчётливо выраженным, а всегда, ибо именно в период раннего внутриутробного развития плода формируется его нервная система и мозг. И если они развиваются первые три-четыре месяца при белковом голодании матери, будущий человек уже никогда не реализует свой потенциал в полной мере. Разумеется, есть множество других нюансов, в том числе генетических, но всё же качественное питание, правильный образ жизни и всеобщая грамотность – это именно то, что может хоть как-то гарантировать здоровье популяции.

Причём не только физическое и умственное, но и моральное. Потому что грамотность – это не только умение читать, писать и считать, но и знание системы поведенческих правил.

— Питание во младенчестве тоже имеет огромное значение, — вещала я Коннарту после того, как мы уже поели и просто сидели за столом. Рядом друг с другом, тесно, как никогда раньше. — У вас такого нет, а вот на Земле везде и всюду навязываются сухие смеси, состав которых попросту ужасен. Причём подаётся это, как отличная замена грудному молоку, а женщин при этом гонят на работу, вынуждая отдавать детей на попечение нянь. В России с этим ещё неплохо – отпуск по уходу за ребёнком нормальный, многие имеют родственников в деревне, куда вывозят детей, а вот в Европе…

В той же Франции женщине даже доплачивают за няню, лишь бы она на работу вышла. В итоге у детей сильные патологии костной системы, особенно у девочек и невнятное понятие семьи и её ценности. Впрочем, у нас тоже с этим не радужно. Учитывая, что большинство молочной продукции, особенно творожки, сметана, сыр и сливочное масло – это преобразованное пальмовое масло, которое нельзя употреблять в пищу, можно говорить о геноциде.

О ювенальной юстиции, которая всеми правдами и неправдами пытается просочиться в наше законодательство, умолчала. Долго объяснять, да и не к чему пока.

— Почему? — изумился Коннарт. — Зачем делать что-то из того, что нельзя есть?

— Потому что народа много, а натуральных продуктов мало. Сверхприбыли опять же. Куда выгоднее закупить дешёвый суррогат и получить на нём большие деньги, чем держать ферму. Много рисков, много затрат, много геморроя.

— Сверхприбыли… — многозначительно протянул Коннарт. — Где-то я уже об этом слышал.

И он рассказал мне о тех самых сверхприбылях, к которым стремятся те, кто недоволен его правлением.

— М-да, в любом месте есть люди, которые хотят навариться на других, приложив к этому минимум усилий, — задумчиво пробормотала я, проведя пальцем по руке короля.

— Твои слова – лишнее доказательство тому, что из тебя выйдет прекрасная королева, — изрёк он, окидывая меня пронзительным взглядом. — Как же я был неправ, когда считал, что место женщины в спальне и на балах!

Это меня добило. Серьёзно, я чувствовала, словно покорила вершину Эвереста, словно сдала экзамен на отлично по паталогической анатомии и биохимии в один день! Потому что изменить мнение такого отморозка, как Коннарт ван Хоннар – это многого стоит.

— Кстати, я совершенно не умею танцевать, — вспомнила свою особенность. — Мой максимум – потоптаться в обнимку под музыку, — о диких трясках головой под рок говорить не стала.

Нет, с координацией у меня проблем нет, как и с чувством ритма, но как-то не срослось.

— Я тебя сам научу, в этом нет ничего сложного, — Коннарт вновь потянулся к моим губам, отчего голова закружилась, пальцы зарылись в его довольно жёсткие волосы, тело же настоятельно возжелало ласк.

Более серьёзных, чем мы тут себе позволяли.

— Может, ну их, эти приличия? — простонала я. — Я ведь не ледышка…

О, сколько сожаления было в его глазах! И, тем не менее, он выдал:

— Моя порядочность не позволяет обесчестить женщину, которую я избрал в королевы.

— А что насчёт любви? — решила пойти ва-банк.

Посмотрим, что он ответит…

Он задумался. Молчал довольно долго, мои попытки выпутаться из его объятий пресекал на корню. Надо же, даже прокачанное тело Жардетты не справилось с его хваткой. Или оно не сильно хотело выбираться?

— Мне сложно об этом говорить, — изрёк он, наконец. — Все говорят об этой любви, некоторые даже с ума сходят, но у каждого своё определение этого чувства. Одно я могу сказать точно: ты перевернула мой мир, меня самого. Я не хочу никакой другой женщины подле себя, никого раньше я не желал так сильно, и дело касается не только постели. Это можно назвать любовью?

У меня перехватило дыханье. Едрёна кочерыжка, как он это сказал! С каким чувством, с какой мукой в глазах, с какой искренностью! А уж как напряглось его тело…

Везде.