Замороженный король. Убить или влюбить?

— У каждого своя любовь, — отдышавшись, проговорила я сдавленно. — Знаешь…

Я замолкла. Ком встал поперёк горла и не давал говорить! И это у меня, которая за словом в карман не полезет!

— Ты мне действительно очень нравишься, я восхищена тем, как ты принимаешь решения, управляешь подданными, но… я много обжигалась, — всё-таки выдавила из себя после минутного молчания. — Все эти страсти, потом их угасание, осознание, что тот, с кем ты жил, оказался не твоим человеком – это не проходит бесследно. Мне трудно взять и с ходу согласиться выйти замуж, не зная, что от тебя ждать потом. А если у нас будут слишком глобальные расхождения мнений? Вдруг мы поймём, что ошиблись, но будет уже поздно?

— Я… — Коннарт тяжело вздохнул.

Ему было явно нелегко идти на компромисс, а не приказывать, как он привык. И это было особенно ценно. Чувствовалась внутренняя борьба с самим собой.

— Я понимаю, что ты слишком независима, готов учитывать это и идти навстречу, но и ты пойми меня. Тебе в любом случае придётся соблюдать наши порядки, как бы ни хотелось поступать по-своему. Я готов помогать: где-то прикрыть, где-то и вовсе поменять правила…

Он приподнял пальцем мой подбородок, твёрдо посмотрел в глаза…

— Я понимаю, — сглотнула, ибо в горле вдруг резко пересохло. — Но предпочитаю конкретику. Хотелось бы точно знать, что здесь можно, что нельзя, а что можно, если осторожно.

На последнюю фразу Коннарт кивнул, соглашаясь выдать список правил с уточнениями касательно именно меня, улыбнулся. Какая редкость, на самом деле! Кажется, я впервые увидела его настоящую, открытую улыбку, причём она была не только на губах, но и отразилась в глазах.

Завораживающее зрелище.

— Кстати, Тарр сказал, что во время благословения он вернёт мне мой истинный облик, — вспомнила я после того, как наши губы вновь встретились в страстном порыве.

— Значит, завтра ты окончательно станешь собой, — постановил он. — Потому что именно на завтра назначено последнее испытание – благословение Тарра. Танцы потом проведём, вне конкурса. И когда разберёмся со всеми предателями.

Боже, он опять заговорил этим своим твёрдым голосом, который мне так нравится! Не холодный, не бесчувственный, но такой властный, такой решительный…

Чёрт, и почему он такой приличный? Я бы всё-таки не отказалась от тест-драйва!

Глава 30. Благословение

Елена. Просто Елена

Весь оставшийся день я старательно сидела в комнате и пыталась читать. Причём не медицинский справочник, а свод законов, который выдал мне Коннарт. Пока без пометок, посему к анализу данных я подготовилась так же основательно, как и к изучению моривийской фармакологии: взяла кипу листов, карандаш, села за стол…

Вопли из соседних комнат заставили вздрогнуть.

— Как это благословение уже завтра? — верещала одна из девиц.

— А как же бал? — возмущалась другая участница отбора. — Зачем тогда мы шили платья?

В какой-то момент мне стало жаль. Себя, ибо хотелось тишины. Их тоже, но совсем чуть-чуть.

Вот как можно жить лишь тем, чтобы стремиться выйти замуж за кого побогаче?

Хотя, чего это я, можно подумать, у нас на Земле принципиально другое.

Снова попыталась сосредоточиться, но, видно, не судьба – в комнату ворвалась Эрилла. Всплеснула руками, что было ей крайне несвойственно, и принялась лихорадочно копаться в шкафу.

— Да где же он? — бормотала она под нос, мешая мне работать. — Я совершенно точно клала его сюда.

— Что ты ищешь? — не выдержала и решила помочь суровой служанке.

Иначе она ещё долго будет мне мешать.

— Ритуальное одеяние, — донеслось до меня из глубин шкафа.

Хм, надо же, не знала, что у меня такое есть. Впрочем, я могла и запамятовать, а то и вовсе не сообразить, что какое-то из платьев является ритуальным. Всё же другой мир, кто их тут разберёт.

— А что, простое платье не подходит? — удивилась я, ибо не так давно имела приватную аудиенцию с Тарром во вполне обычной одежде.

Никто и слова не сказал, что я была одета не «кошерно».

— Конечно, нет, это же ритуал благословения, — возмутилась Эрилла, выглядывая из шкафа.

Лицо её раскраснелось, рюши у чепца торчали как попало, впрочем, они и в нормальном виде особо её не украшали.

— Нужно будет обязательно совершить омовение и плотно поужинать, потому что завтра перед ритуалом можно только пить.

Спрашивать «зачем» я не стала. В принципе, у нас в христианстве перед причастием тоже ничего не едят, и, кажется, не пьют. Я точно не помню, потому что в храм ходила нечасто. И то больше просто постоять, попытаться понять, какого чёрта всё так устроено в нашем мире. Потому что когда на твоих руках умирает ребёнок от жутких побоев, которые ему нанёс насильник, хочется спросить: «Ты куда вообще смотришь? Если ты есть, если дети – невинные существа, то зачем заставлять их страдать? И не только их…».

В общем, непростые у меня отношения с религией. Ещё с тех пор, как я на «скорой» подрабатывала.