Замполит. Проклятый путь

Особенно тяжела служба была по понедельникам и четвергам, когда после утренних построений была четырехчасовая строевая подготовка до обеда на огромном плацу, где помещалась вся бригада численностью в две с половиной тысячи человек. При этом она была укомплектована только на две третьих. В понедельник был командирский день, необходимо было подшить подворотничок, побриться, подстричься, если необходимо, почистить «берцы» – армейские ботинки с высоким голенищем. В общем, привести себя в порядок к смотру, где проверялись помимо внешнего вида, иногда наличие противогаза, командирском сумки, ее содержимого, вещевого мешка с комплектом ОЗК – общевойскового защитного костюма. После смотра, как правило, следовало неоднократное прохождение походным или торжественным маршем мимо трибуны комбрига. А затем два часа индивидуальной строевой выучки до самого обеда, до четырнадцати часов.

По должности мне полагалось заступать в наряд ответственным по роте каждое воскресение. Поэтому мне, полусонному, после еженедельного воскресного дежурства и сна в три-четыре часа особо сложно было выдерживать такие нагрузки. Поэтому я частенько после подъема в шесть утра и выведения срочников на плац не принимал участия в утренней зарядке и отправлялся на завтрак в «чипок» – армейский магазин на территории части или чайную в военном городке. Солдат на завтрак в столовую вместо командира и меня водил один из сержантов, реже старшина. Комбриг по понедельникам проверял наряд по столовой. Мне не хотелось с ним сталкиваться лишний раз, тем более, сидя за столом, рядом со старшиной и сержантами и уплетая котлеты и вареные яйца с чаем из солдатского пайка. Не смотреть же было голодному после дежурства, как едят солдатики. Так сытно их кормили только по понедельникам.

Поскольку я размещался в расположении роты первые две недели, контрактники и женщины быстро с «вы» перешли на «ты», располагала атмосфера. Единственно кто мне больше оказывал уважения, были молодые солдаты-срочники, ещё не прослужившие года, а также больные солдатики терапии и, особенно психоневрологического отделения. Больные ПНО, так или иначе, были жертвами неуставных взаимоотношений, кроме больного по фамилии Молодой, который лег с нервным срывом, избив табуреткой двух сержантов. Среди своих "дуриков", как их называл генерал, он почитался старшим. Питаться приходилось в буфете вместе с ними, точнее мне оставляли небольшую порцию обеда или ужина, когда я ходил с ними за харчами в госпиталь в качестве старшего. Больной ПНО Молодой был на раздаче пищи вместе с больным Сомовым, который вечером подходил ко мне с вопросом: «Товарищ лейтенант кушать будете?». Это очень подкупало и, впоследствии, я всегда в беседе с ними интересовался их здоровьем и опекал их. Сомову даже подарил свою старую симкарту.

В общем, приходилось бы голодать, если бы не посылка родителей с едой, которой как раз хватило до получения первого денежного довольствия за последнюю декаду марта в размере около двух с лишним тысяч рублей. На эти деньги я мог только питаться в гарнизонной столовой и чайной примерно месяц, снять жилье стоило минимум две с половиной или даже три тысячи рублей. Поэтому я серьезно расстроился. Офицеры же заметили, что мне заплатили слишком мало, чтобы снять жилье. Никто из них не хотел брать меня на свою съемную квартиру. И не потому, что все офицеры были врачами и держали дистанцию с другими, уступавшими им по знанию медицинских тайн. Каждый из них уже давно снимал квартиру в военном городке по трое, так было менее накладно для бюджета.

Каждое воскресенье я оставался дежурным по роте и обязан был ночевать в подразделении, но ложиться не после вечерней поверки, а далеко за полночь. На очередном дежурстве я познакомился с дежурным фельдшером Алексеем Зосимовым. Он перевелся в медроту и был поначалу на должности прапорщика, но носил звание сержанта. Получить звездочки он так и не смог, его потеснила старшая медсестра, хорошо знавшая форму доклада. Поэтому она и получила новую должность. Алексей же лишился возможности карьерного роста, поскольку считал ниже своего достоинства доносить на коллег. Но и медсестра Касаева не получила заветных звезд и повышение в окладе, подкачало отсутствие фельдшерского образования, как у Алексея, которому соответствовала прапорщицкая должность.