Замри и прыгни

И все равно. Сделает она все, что задумала, а как потом с этим жить? Когда-то давно, по молодости, ей один пожилой человек фразу сказал: «Спокойно спит обиженный». Она тогда как раз с Андреем поссорилась и в парке на скамеечке ревела… И действительно, обиженной жить проще. Чем обижать самой. По крайней мере совесть не мучает. Да хрен с ним, с Распоповым! Пусть живет! Пока все накопления не проживет. Как там в Писании? Каждому воздастся по делам его?

«А Зойка?» — вдруг пришла неожиданная мысль. Она — как? Ведь только-только просыпаться начала, женщиной себя ощущать стала. Если она, Рита, сегодня предложит ей все бросить, та, конечно, сразу согласится. Не раздумывая. Какой из нее боец? А Зое, слабой, сомневающейся, всего на свете боящейся, ей обязательно нужно почувствовать себя победительницей. Обязательно! И она, Рита, втравившая подругу во всю эту эпопею по справедливой экспроприации, выходит, не имеет права в одиночку выйти из игры. Потому что не имеет права бросить Зойку. Значит…

* * *

— Значит, так, — Карелин отдавал указания голосом тихим и четким. — Колесо починить, машину отогнать по адресу… — Он вопросительно взглянул на Зою.

— Не надо, — запротестовала она. — Я сейчас на такси доберусь. А завтра с утра мастера с автосервиса привезу, все сделаем. Ничего, если она ночь тут постоит?

— Маргарита Романовна, — Карелин делано обиделся. — Вы мне что, не доверяете? Могу я подвезти до дома понравившуюся гостью? Я, может, это колесо час расковыривал, чтобы такую возможность иметь.

— Вы? Час? — Зоя вдруг почувствовала, как поплыли перед глазами близкие ясные огни «Ладушек», вытягиваясь в светлую трубу, которая сама по себе, без всяких усилий, вдруг посерела, съежилась и распалась на мрачные кубы домов, шершавые куски стен, меж которыми выявился блестящий черный автомобиль. В ушах хлопнуло, зашипело, и какие-то далекие фигуры, замаячившие в прозрачном прямоугольнике просвета, угрожающе повернулись к Зое. Из-за расстояния она не различала лиц, но по тягостной дырке, образовавшейся на месте исчезнувшего вдруг сердца, твердо поняла: они. И они снова пришли за ней.

— Рита, что с вами? Господи! — Карелин подхватил заваливающееся тело и усадил в машину. — Врача. Врача позовите!

— Не надо врача. — Зоя с силой провела ладонями по лицу, словно освобождая его от темной липкой паутины, мешающей дышать и видеть. — Отвезите меня домой.

— Вы уверены? — Карелин тревожно вглядывался в ее глаза. — Вы так побледнели.

— Ничего, пройдет. Просто устала очень. И перенервничала.

— Перенервничали? — Мужчина удивился. — А мне казалось, вам было хорошо.

— Да нет, не здесь. Раньше. Днем. На работе. А сейчас. Машина, колесо, вспомнила… — Зоя окончательно смешалась, вдруг испугавшись, что чуть не выболтала тайну, и замолчала.

— Рита, — Карелин накрыл теплой сухой ладонью ее скрюченные пальцы, которые она, не ощущая боли, терзала и ломала, — может, воды?

— Воды? — Женщина с усилием вспомнила, что означает это слово, и вмиг почувствовала наждачную сухость во рту и невесть откуда взявшийся острый привкус железа. Тут же щекотно и остро засаднила шея, словно в нее снова ткнулось холодное острие ножа. — Да, воды…

Карелин достал из бардачка маленькую бутылочку, синий пластиковый стакан. Плеснул минералки, протянул Зое.

Женщина с ужасом смотрела на ломкую синюю емкость, заполненную стреляющими пузырьками.

Все то же самое! — проносилось в голове. — Колесо, Карел и даже стаканчик! В ту ночь мы именно из таких пили коньяк. Я схожу с ума? Или — все повторяется?

— Нет! — Зоя тряхнула головой и оттолкнула руку с шипящей влагой.

Вода выплеснулась на черную лаково блестящую торпеду и обиженно зашипела.

— Что-то не так? — снова встревожился Карелин. — Вам опять плохо?

— Н-нет. Простите. — Зоя попыталась взять себя в руки. — Мне воду с газом нельзя.

— А! — Спутник облегченно выдохнул. — Сейчас принесут другую.

— Не надо. — Зоя выпрямила спину, напрягла колени, унимая дрожь. — Поехали.

Неуверенно, словно ожидая, что женщина передумает или ей снова может понадобиться помощь, Карелин тронул автомобиль, пару раз искоса взглянув на Зою. Закружились за окнами огни «Ладушек», предупредительно подскочил шлагбаум, открывая выезд со стоянки, и машина понеслась в ночь, жадно заглатывая слепящим ртом сладкую синюю майскую темень. На дороге позади оставался оранжевый осенний след, будто время, перемолов весну и проскочив лето, метило стремительный путь красными кленовыми брызгами.

— Как вы, Рита? — решился, наконец, спросить Карелин. — Вам лучше? Может, музыку включить? Какую вы любите? Или радио?

— Как хотите, — пожала плечами Зоя.