Замри и прыгни

– Идите, ребята, – махнул рукой гость, – обычная проверка. Все правильно сделали.

– Что? – взвилась Маргарита.

Но за охранниками уже закрылась дверь.

– Вот так вот, – развел руками гость. – Кофе бы, что ли, налила. Сколько шипеть можно? Не змея ведь… А все укусить норовишь.

– Слушай, Лева, чего тебе от нас надо? – тихо спросила Рита, отводя глаза в сторону, чтобы не видны были выступившие в них слезы обиды. – Чего ты прицепился как банный лист?

– Заюшка. – Мужчина пересел за стол и оказался против Риты глаза в глаза. – Ну что ты с собой так борешься? Просто войну объявила на уничтожение. Два месяца за тобой хожу, как телок на веревке, вздохнуть боюсь, чтобы тебя не потревожить. Я ж не мальчик…

– Это видно, – согласилась Рита.

– Да и ты не девочка…

– А вот это не твое дело.

– Не мое, – согласился гость. – Девочки вообще – не мое. Я к девочкам совершенно равнодушен. У меня жене – двадцать три. Я с ней уже пять лет живу! Так что теперь меня больше зрелые женщины влекут. Поумнел.

– Неужели? – усмехнулась Рита. – После десерта соленого огурчика захотелось? Так зрелых женщин вокруг – только свистни!

– Да не нужен мне никто, – терпеливо, как ребенку, объяснил мужчина. – Никто, кроме тебя.

– Ну, извините, Лев Давыдович, – ернически развела руками Рита, – тут у вас обломчик вышел.

– И не надейся, – ласково усмехнулся тот. – Я терпеливый. Но только в том, что касается тебя лично. А вот по поводу фирмы ты все же с Маргаритой посоветуйся. Она – женщина разумная, спокойная. Ну, не хочешь как структурная единица к нам идти, давай заключим контракт на обслуживание всего холдинга.

– Вот это другой разговор, – оживилась и расслабилась Рита. – А то сразу – слияние, поглощение. Договор обсуждать готова. Но при полном сохранении самостоятельности.

– Зачем она тебе? – недоуменно пожал плечами гость. – Зачем вообще женщине самостоятельность, если рядом есть настоящий мужчина?

– Ну знаешь, – горько ухмыльнулась Рита, – мужик – он птица перелетная. Сегодня в одном гнезде, завтра – в другом. Не уследишь. А нам птенцов выкармливать надо.

– Заюшка, а ведь я так до сих пор и не знаю, что у тебя с мужем произошло.

– И не узнаешь.

– Почему? Должен же я понимать, кому и чем обязан тем, что моя последняя любовь как черт от ладана от меня шарахается?

– Не стоит, Лева.

– Нет уж, извините, давно собираюсь…

– Лева. – Рита встала, подошла к мужчине. Положила руки ему на плечи, прямо и серьезно посмотрела в глаза. – Я тебя прошу: не копайся в моем прошлом. Если ты туда сунешься, а я об этом узнаю, это будет последним днем нашего знакомства. Пообещай. Если ты действительно относишься ко мне так, как говоришь, пообещай.

Черный смотрел на странно побледневшие скулы, резко проявившиеся подглазья, обострившиеся складки у крыльев точеного носа.

Эта женщина вызывала в нем совершенно необъяснимые чувства – дикую щемящую нежность и непобедимое желание уткнуться ей в колени и замереть навечно. Такого Лева Черный не испытывал ни к кому и никогда. Ни к своей первой супруге, которую после развода благополучно сплавил в Америку, ни ко второй – юной и прекрасной, как принцесса из сказки, и совсем не глупой Олечке. Но Олечка возбуждала плоть, не трогая душу. Эта же новая знакомая – наоборот. Он вполне готов был даже не прикасаться к ней. Лишь бы слышать ее голос, видеть, как забавно и мило теребит она свои пшеничные кудри, как мерцают оранжевые искорки в ее черных, без зрачков глазах, когда она улыбается. Ему безумно нравилось с ней говорить. И ее колкости, и попытки сплавить его куда подальше – все было естественным и правильным. Не обижало, не отталкивало и не возмущало.

Тогда, пару месяцев назад, он, озабоченный штатом для нового супермаркета и страшно раздраженный неповоротливостью собственной кадровой службы, случайно наткнулся в газете на зазывное объявление. И позвонил. Зачем? Никогда раньше он этого не делал. Сам не делал. Для этого существовал целый штат помощников и специалистов. Что водило тогда его рукой? Или кто? Потом он услышал ее голос и пропал. Он, Лев Давыдович Черный, бывший полковник главной спецслужбы страны, пятидесяти четырех лет, владелец нескольких предприятий, второе лицо в бизнес-иерархии города, богатый и уважаемый, глупо улыбался при одном лишь звуке голоса этой женщины. А уж если оказывался с ней рядом…

Хотелось по-офицерски щелкнуть каблуками, вытянуться, расправить плечи и сказать что-нибудь очень галантное и изысканное, типа, а не соблаговолите ли станцевать со мной тур вальса?

«Тьфу ты! – сам себя останавливал Лева. – Какой тур? Он и вальс-то в последний раз танцевал в училище, на выпуске, когда впервые нацепил долгожданные лейтенантские погоны. А с тех пор чего только не плясал – и русскую, и цыганочку, и твисты-шейки, и даже как-то ламбаду в дорогом мексиканском отеле, но вот вальс – никогда». А с Зоей хотелось именно вальса. Нежного, как весенний ветер, плавного, как ржаные поля перед жатвой, бесконечного, как море, на которое он мечтал поехать вместе с ней.