Замуж подшофе [СИ]

— Тут неплохо бы добавить “наконец-то”, да? — неловко пошутила я, пытаясь разрядить атмосферу.

— Даже не говори такое матери.

Я замолчала и полностью отдала себя в жертву косметическим процедурам. К завершению сего мероприятия я благоухала, как дивный цветок, каждой порой тела, но посмотреться в зеркало мне не давали, пока не одели платье (тоже, как оказалось, то ещё мучение).

Я боялась даже дышать на него и в нём, поскольку это было свадебное платье бабушки — в ту пору папина семья была очень богата. Мода, конечно, немного изменилась, но не в отношении свадебных платьев, а по фигуре оно село практически идеально — ушивали совсем чуть-чуть.

— Ах, эсса… Какая же вы красавица! — вздохнула Нэн, тепло и искренне улыбаясь мне.

— Ну, теперь можно посмотреть на себя?..

Меня таки выпустили, и, добравшись до зеркала в полный рост, я со смесью удивления и радости вглядывалась в отражение.

Белоснежное платье, расшитое жемчугом, с помощью корсета делало талию тоньше, грудь — выше и визуально больше, подчёркивало мою довольно неплохую фигуру и удивительно хорошо сочеталось с цветом кожи — я будто стала источником мягкого белого света, казалась хрупкой и нежной, но вместе с тем как никогда привлекательной. Светлые волосы уложены в высокую причёску, насурьмленные глаза сверкают, как бриллианты…

Я чуть ли не впервые в жизни осталась полностью удовлетворённой своим обликом.

До храма Пресветлого доехала на карете, любезно присланной женихом. Встретили нарядные лакеи и маленькая процессия из служителей. Храм, красивый сам по себе, был скромно украшен ромашками — любимыми цветами Пресветлого, и розами — цветами богини любви. Последними украшали храм Пресветлого только на свадьбах.

Сердце сотни раз остановилось, пока я шла по дорожке из цветов навстречу замершему у алтаря жениху. В традиционном бело-золотом костюме он смотрелся непривычно, но как всегда привлекательно, а в тёмных глазах, жадно изучающих меня, замерло что-то нечитаемое.

Рука в руке. Дрожат маленькие молнии на кончиках пальцев… Но внешне я спокойна, даже равнодушна. Только душа, стоя на коленях, молится о том, чтобы прекратилась пытка. Чтобы он не смотрел на меня так. Так, как будто эти слова, призванные соединить навеки, что-то значат для нас двоих.

Пожалуйста, не смотри так, Кай. Мне слишком сильно хочется верить. Слишком сильно хочется… обмануться.

Ритуал. Принесли в жертву хлеб, мёд, масло, обменялись брачными браслетами. Холодный метал коснулся кожи, щёлкнул замочек.

Я так мечтала об этом, когда мы были вместе. Для этого мне было достаточно всего однажды оброненного “люблю”, звучавшего в ушах ещё тысячу дней и ночей, которые были нашими.

В тот день мы в шутку спорили и подрались подушками. Смеялись, как дети.

“- Ты невозможна. Абсолютно. — констатировал он.

— Зачем тогда терпишь, эррт “Я сама серьёзность”? — шутливо поинтересовалась я.

— Потому что такой и люблю”.

Мне тогда показалось, что он сам испугался того, что сказал, поскольку тут же поражённо замолчал, да и очень уж странное выражение лица было. И перевёл тему. Но поздно — крылья уже взметнулись за спиной…

Нет. Это слишком.

Опустила ресницы, скрывая набежавшую на глаза влагу. Сглотнула горечь. Уйди, проклятая, никому ненужная боль…

Лёгким прикосновением жених коснулся моего выбившегося локона, затем подбородка, вынуждая поднять голову и взгляд. Нет, не сейчас, прошу, секунду… а, впрочем, ты и так всё знаешь.

Увидь со мной снова то, о чём я вспоминаю. Читай по глазам, Кай…

В ушах всё ещё звучал смех из того давнего дня, как хмель, ударивший в голову, и словно в продолжение сна губ коснулись дразнящим поцелуем. Легко, будто пробуя на вкус, но оставляя ожог.

Люди женятся перед Богом, Кай. Неужели мы способны обмануть не только себя и друг друга, но и богов?.. Ответь. Не молчи. Слышишь, как в этом молчаньи медленно утекает время? Умирают секунды, и с каждой — что-то в моей безумной душе.

— Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой.

Слышишь, как умирают секунды?.. так же, как умирает почти всё, когда-либо пришедшее в этот мир. Но есть слова, которые навечно зависают в воздухе, впитываются в стены, в человеческие души. Такие, как эти, произнесённые жрецом.

Плечи опустились под невидимой неподъёмной тяжестью. Кажется, я взяла больше, чем могу унести.

Часть 9

Тряска в карете, в полном молчании и одиночестве, под завывания ветра не добавляли хорошего настроения и без того хмурой мне.

Сложно радоваться, если любимый человек женился на тебе по расчёту, и сразу после свадьбы ускакал по делам, не удосужившись даже самолично довезти жену до поместья.

От досады стукнула кулачком ни в чём неповиннное сиденье и со вздохом невидяще уставилась в окно.

Ненавижу.