Замуж с осложнениями

Он кивает и быстро дожевывает сурка. Брр. Хотя я его тоже ела… Нашариваю в кармане влажные салфетки — я без них никуда — и выдаю ему руки вытереть. Мы уже даже встали, когда дверь таверны снова распахивается и врывается высокий раскрасневшийся мужик в неподпоясанном шитом халате поверх пижамы, пузо наружу, борода торчит во все стороны, глаза на лбу, дышит, как насос.

— Азамат!!! — вопит он срывающимся голосом, но так громко, что все посетители оборачиваются. — Ты вернулся!!! Боги милостивые!!!

А после этого происходит уж вовсе нечто феерическое — этот большой дядя прямо-таки напрыгивает на моего мужа, обхватывает его руками-ногами и повисает на нем, как коала на дереве, перемежая сдавленные возгласы полнозвучными рыданиями. Азамату только и остается, что поглаживать его по спине да приговаривать что-то утешительное.

— Кто это? — шиплю я Алтонгирелу.

— Младший брат, — как ни в чем не бывало отвечает духовник.

Видимо, у младших братьев заведено именно так приветствовать старших, иначе я чего-то не понимаю.

— А он всегда такой э-э… эмоциональный? — спрашиваю.

Те из мужиков вокруг, которые понимают на всеобщем, фыркают и смеются.

— Возможно, тебе это в новинку, — начинает Алтонгирел, и я уже жалею, что спросила, — но некоторым людям свойственно выражать свои чувства, а не представления о том, какими они должны быть.

— Несомненно, — говорю, — например, обиду на всех баб.

Я завоевываю еще несколько сдавленных смешков, а тем временем пылкий братишка все-таки отпускает моего мужа. Точнее сказать, он становится на свои ноги, хотя в вертикальном положении все еще находится только благодаря Азамату. Я обхожу этот монумент сбоку, смотрю на мужа вопросительно. Тот нежно улыбается в ответ.

— Он всегда боялся космоса, — говорит Азамат через голову братика. — Поэтому мы не виделись все это время…

Ох, смотрю, семейка у меня образуется… Честно говоря, я от этого деверя ожидала чего-то большего. Думала, он на Азамата будет похож, что ли… А он и лицом не похож, да еще борода эта длиннющая, козлиная, и пузо круглое поверх пижамных штанов. М-да.

— Мне тебя так не хватало, — бормочет этот дядя Азамату в воротник.

Хорошо хоть этого шрамы не смущают. Азамат в кои-то веки человеком себя почувствует. У меня за спиной возобновляется процесс прославления Алтонгирела.

Наконец осчастливленный родич находит в себе силы держаться на ногах самостоятельно и отпускает Азамата. Я тут же беру дорогого супруга под руку в надежде, что он нас официально познакомит. Он понимает намек.

— Это Арон, мой брат. Ты как предпочитаешь назваться?

— Как обычно, как тебе, ты же знаешь, я полное имя не люблю.

— Хорошо. Арон, это Лиза, моя жена.

Арон хлопает на меня мокрыми глазами. День истерик.

— Так это правда? Действительно земная женщина?

Я киваю.

Внезапно он набрасывается с объятиями на меня — хорошо хоть не с ногами! Я очень выразительно артикулирую Азамату, чтобы забрал от меня своего родича, а тот все бормочет, захлебываясь:

— Спасибо Вам, спасибо, спасибо!

В муданжском кроме «ты» и «вы» есть еще «Вы», которое употребляют при обращении к богам в молитве, насколько я помню. Ну да, я уже прониклась своим величием, а теперь отпусти.

Азамат не сразу, но все-таки ухитряется отцепить его от меня, а подоспевшая официантка приносит кувшин гармарры, которую Арон выпивает залпом до дна. Памятник поставлю тому, кто заказал, если только это не Алтонгирел.

Когда мой чувствительный деверь обретает способность снова воспринимать мир, Азамат заводит речь о ночлеге.

— Не хочется на корабле ночевать, после стольких лет без дома… У тебя же наверняка летний пустует?

— Да, да, пустует, — кивает Арон, вытирая нос, — но вообще… знаешь… Я так хотел, чтобы ты вернулся… так надеялся…

Азамат гладит его по плечу, выжидательно глядя. Надеюсь, он не предложит ночевать у него? Я не уверена, что он не залезет к нам третьим под одеяло…

— В общем, — продолжает Арон, — я за твоим домом присматривал. Чтобы крыша не протекла, следил, тропинку выкашивал… Короче говоря, вещей там, конечно, нет, но это я дам, а так вообще…

Я вижу, как у Азамата округляются глаза.

— Ты… сохранял мне мой дом? Все эти годы?

— Ну да, — Арон застенчиво краснеет, — я так тебя ждал…

Еще одной семейной сцены моя хрупкая натура не выдерживает, я отворачиваюсь и звучно сморкаюсь. Удивительно, что то же самое делает Алтонгирел. Ну все, теперь вечно буду мучиться, он это всерьез или тоже от цинизма?

Азамат тянет меня за локоть, в глазах душа прямо даже не в зеркале, а из окошек глядит.

— Ты поняла, да?

— Я поняла, что кое-кто любит тебя почти так же сильно, как я.