Замуж с осложнениями

— Ты уж извини, что старые… — бормочет Арон с несчастным видом.

— Спасибо тебе большое, — говорю, — за заботу. Очень рада, что у… моего мужа такой замечательный брат!

Я вообще-то хотела сказать «что у меня такой замечательный деверь», но вовремя сообразила, что не знаю слова «деверь» по-муданжски. Арон улыбается счастливой улыбкой идиота и пару раз кланяется мне, тараторя что-то совершенно невнятное. Азамат похлопывает его по плечу:

— Ладно, ладно тебе, она не любит чрезмерного почтения.

Не иначе на меня тут уже молятся… Азамат тем временем обращается ко мне:

— Надо бы съездить на корабль, вещи забрать.

Я как представлю, что опять нужно переться наружу, в холод и слякоть, да еще в эти горы, где ветер…

— А я тебе для этого сильно нужна? — спрашиваю. — Может, ты там возьмешь мое шмотье и косметичку, а я пока тут приберусь?

Азамат открывает было рот, но тут же закрывает: да, дорогой, если бы я не хотела убираться, то и предлагать бы не стала. Пожимает плечами.

— Хорошо, тогда мы сейчас все привезем. Смотри не переутомись тут, — добавляет он с напускной грозностью.

Они с Ароном выходят в прихожую, и я слышу, как Азамат по дороге объясняет, что жена предпочла остаться и заняться нашим обустройством.

— Уберется? — в ужасе переспрашивает Арон. — А она тебя потом в дом-то пустит?

— Как знать, — смеется Азамат.

* * *

Когда их становится неслышно, я берусь за дело. Веник так веник, на даче ведь чем-то подобным дорожки подметаем, хотя и пластиковым, конечно, а тут из травы, но это не так важно. Зато быстро согреваюсь, стряхиваю пальто и вешаю в прихожей — так двигаться легче. Конечно, начинать надо было со второго этажа, но на первом все равно одним разом не обойдется, так что ничего страшного. Как всегда, уборочный азарт накрывает меня с головой, так что я даже одной из снятых старых занавесок, как следует промытой в ванной (о счастье, горячая вода из крана, а я-то боялась…) протираю полы в спальнях на втором этаже — кроватей-то нет, все перины прямо на пол стелятся, а дышать пылью совсем не хочется.

Перины представляют собой квадратные зашитые мешки, набитые шерстью. Одеяла — вязаные из нее же. Надеюсь, у меня не будет аллергии, впрочем, от этого дела я закупила огромную партию разных препаратов.

Мужики возвращаются, когда я уже занялась кухней. Посуды тут нет, только пара огромных печных горшков, как на картинках в сказках. И эти еще, ухваты, вот.

Азамат доходит до порога гостиной, задумывается и разувается. И то верно, по ковру можно и в носках.

— Кинь мне тапочки, — говорю.

— Мы еще не все привезли, — сообщает он, извлекая мои тапочки из гигантской сумки, которую затем оттаскивает наверх. Видимо, моя одежда… ох, ну и барахла же у меня теперь… — В машину не все поместилось за один раз, так что сейчас еще поедем.

— Тут совсем нет посуды, — говорю. — А еще я, помнится, покупала всякие моющие средства…

Средства Азамат благоразумно захватил первым рейсом, так что я радостно отправляюсь обрабатывать места общественного пользования бактерицидными жидкостями. Арон только и вертит головой туда-сюда, наблюдая, как я бегаю с бутылочками и губками.

Азамат спускается, морщась.

— Лестница скрипит, перебирать надо… — бухтит. Вот перфекционист! — Арон, у тебя посуды лишней не найдется? А то на корабле вся Тирбишева.

— Думаешь, Тирбиш пожалеет нам пару тарелок? — хмыкаю.

Но Арон уже пустился трещать, как он всю посуду забрал и совсем забыл, ах он растяпа. Мы с Азаматом весело переглядываемся, и они снова уходят.

Пока мужчин нет, успеваю домыть все недомытое и даже распихать свои вещи по шкафам в комнате. Шкафов там много, они все встроенные, с купейными дверями и отделаны изнутри чем-то странным: вроде бы дерево, но уж очень похоже на пенку. Азамат, конечно, сначала привез все мои вещи, а свои только во вторую ходку. Ну ладно, у нас наверняка разные представления о том, что где должно лежать, так что пусть сам раскладывает. Места я ему оставила прорву.

Технику и лекарства пока оставляю внизу, надо сначала решить, где у меня будет кабинет, чтобы не таскать лишний раз.

* * *

Вторым рейсом они привозят Азаматовы вещи, посуду, мои йогурты и еще какую-то еду из запасов Арона, на чем он и откланивается, оставив нам машину во временное пользование. У него, дескать, есть запасная. С ума рехнуться.

— Свет мой, — говорит Азамат, приобнимая меня, пока я мою руки на кухне, — чего бы тебе сейчас хотелось?

— Чтобы тепло было, — говорю. — Я тут пока колбасилась, еще как-то грелась, а теперь опять замерзаю.

— Так я сейчас печку натоплю. — Он тут же скрывается где-то в доме, а потом я слышу лязг, скрип и гудение огня.

Выйдя из кухни, нахожу Азамата перед печной дверцей, совсем рядом с ванной. Не знаю уж, чем они тут топят, но горит хорошо и теплом так и веет.