Замуж со второй попытки

Он привел ее в комнату, в которой она ночевала в прошлый раз. Придется здесь и сейчас сказать Милле то, что он собирался сказать ей в коттедже. Выбора не остается. А после того, как она уйдет, он соврет Рози, что гостья почувствовала себя неважно и решила вернуться в Стратбурн.

Кормак закрыл за ними дверь и уже открыл рот, но Милла заговорила первой.

— Что происходит? Если я сделала что‑то не так, дай мне знать, потому что я понятия не имею, о чем ты сейчас думаешь. — Ее глаза недоуменно расширились, а боль, звучавшая в ее прерывающемся, дрожащем голосе, почти разрушила защиту Кормака. — Рози сказала, что это станет для тебя приятным сюрпризом, но я чувствую, что это не так.

— Это всего лишь из‑за сильного удивления. — Он стиснул зубы. — Я… Я, вообще‑то, собирался к тебе в коттедж…

Ее взгляд смягчился, в голосе зазвучало облегчение.

— Ты собирался ко мне? — Она подошла к нему и улыбнулась. — Ну а я уже здесь, разодетая в пух и прах только ради тебя.

Платье оставляло одно из ее плеч открытым. Кормак не мог отвести взгляд от гладкой кожи цвета сливок. Ему хотелось коснуться ее. Он тяжело сглотнул.

— Я хотел сказать тебе, что ты не можешь прийти завтра на свадьбу.

Голос Миллы дрогнул.

— Почему?

Он закрыл глаза.

— Я передумал.

— Передумал? — переспросила она с недоверием. — Просто так? — Она покачала головой. — Этого недостаточно. Мне нужно объяснение.

Кормак пожал плечами.

— Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное представление о нас, о наших отношениях.

Милла отшатнулась.

— Ты с такой легкостью меня отбрасываешь? Что с тобой случилось? Я больше не узнаю тебя.

— Я ведь говорил тебе. Я негодяй. Я ненадежный.

Ее глаза наполнились негодованием. Милла расправила плечи, ее руки сжались в кулаки.

— Как ты смеешь? — Она словно выплюнула эти слова. — Как ты смеешь прятаться за всем этим? — Ее глаза заблестели от подступивших слез. — Не знаю, что происходит, но вижу, что ты лжешь. Ты лжешь мне, но хуже всего, что ты лжешь самому себе! — Милла подошла к двери и обернулась. — Какая жалость! Я думала, что ты тот, кого я могла бы полюбить. Мне казалось, что за твоим молчанием и глазами раненого зверя скрывается что‑то, чем можно дорожить…

Внезапно раздался стук в дверь. Она замолчала и отвернулась, чтобы вытереть слезы. Кормак провел рукой по волосам и вздохнул. Он причинил Милле боль, а она причинила ему боль в ответ. Их прервали в самый неподходящий момент.

Убедившись, что Милла привела себя в порядок, Кормак открыл дверь.

— Вот вы где! — улыбнулся Сэм Милле. — Ого! Выглядите великолепно! — Он шагнул вперед, расцеловал ее в обе щеки, а затем отступил.

Она ослепительно улыбнулась в ответ.

— И вы выглядите очень красивым.

Кормак почувствовал, как мышца дернулась на щеке, и раздраженно потер ее.

— Сэм, оставь нас, пожалуйста, на минутку!

— Конечно. Но вас ждут внизу. Меня послали за вами.

— Я сейчас приду.

Он посмотрел на Миллу. Та посмотрела на него со странным задумчивым блеском в глазах, затем коснулась руки Сэма.

— Все в порядке. Думаю, мы здесь все закончили, и после такого любезного приглашения на вечеринку я конечно же не хочу заставлять всех ждать. Идемте?

Милла улыбалась, но ее сердце разрывалось от горя. Она не понимала, что происходит в голове Кормака, и себя не понимала тоже. Что заставило ее взять Сэма за руку? Она собиралась убежать из этого дома, а теперь спускалась по лестнице на вечеринку, которую не хотела посещать.

На мгновение мысль о том, как неуютно будет чувствовать себя Кормак в ее присутствии до конца вечера, показалась достойным отмщением за причиненный им вред, но Милла уже сожалела об этом решении. Не зря говорят, что месть — это блюдо, которое лучше всего подавать холодным, и теперь она знала, что это правда.

Почему Кормак внезапно так изменился? Слова, которые он только что произнес, прозвучали, словно фразы из какого‑то банального фильма. Кормак просто отбросил ее в сторону, как и Дэн!

Милла почувствовала, что слезы снова подступили к глазам, и усилием воли заставила себя успокоиться. Слезами делу не поможешь. Надо думать здраво.

В большом зале официант вручил им высокие бокалы с шампанским. Сэм растворился в толпе гостей. В дальнем конце зала скрипач играл Вивальди, но музыка не принесла Милле утешения. Она сделала глоток шампанского, затем еще один, чувствуя, как шипучий напиток быстро притупляет ее боль. Кормак, стоящий рядом, казалось, был погружен в задумчивое молчание, и Милла гадала, что ей делать дальше: отойти от него при первой же возможности или отвести его в сторону и попробовать заставить объясниться…

Когда гости вечеринки уже начали поглядывать на них с любопытством, Кормак с беспокойством переступил с ноги на ногу.

— Мне нужно пообщаться с гостями, а тебе придется пойти со мной.

Последовала череда официальных знакомств с его семьей, семьей жениха и близкими друзьями Бьюкененов. Милла заметила, что Кормак представлял ее всем как талантливого художника — лучший способ избежать любых вопросов об их отношениях и перевести разговор на тему искусства.