Замуж за бандита. Ты пожалеешь

Арчи снова возвращается на место. А я поднимаюсь. Чтобы он не видел меня ТАМ. Это слишком низко и смущающее лежать перед ним с распростёртой, мать его, душой. Точнее, ногами.

— Зачем это? — слежу за его руками. За пальцами, сжимающими кожу.

— Понял, чего тебе не хватает. Для полноценной кошки.

Он снова оказывается возле меня. Встаёт на колени, но я всё равно поднимаю голову и смотрю на него…

Удивлённо. И… С надеждой? Чтобы не надевал его. Не унижал. Не показывал моё место. Игрушки. Рабыни. Или обычной кошки с улицы. Побитой, израненной. Которую пинают даже тут.

Он подносит его к моей шее. Звон металла зажигает ту самую сжирающую меня тревогу.

— Когда у кошки есть ошейник, у неё есть хозяин, — гремят его слова.

С которыми я не соглашаюсь.

Внезапно, сама не понимая как, поднимаю руку. Выбиваю ошейник из его пальцев. Перехватываю кожаный ремешок с замками и обхватываю тело Арсанова руками. Валю набок и сажусь на него сверху.

Непривычно. И страшно.

Но именно страх и обид сейчас движут мной.

Наклоняюсь к нему на автомате. Впиваюсь губами в его губы и ёрзаю на его члене. Распаляю сильнее, пока ловкие руки без стеснения надевают ошейник на мужчину.

Я усмехаюсь ему прямо в губы. Внутри зарождаются довольный вопль победы.

Но хватка на талии, которую он заключил в плен, усиливается.

А я отрываюсь. Затягиваю ремень его шее сильнее. Но не вдеваю в петли — не успеваю. Но придушить его — вполне.

И от этого не могу брать улыбку с лица.

— У меня нет хозяина, — говорю ему с вызовом. Смотрю в полыхающие голубые глаза. От которых идёт секундное удивление, растерянность.

Но Арсанов ничего не предпринимает. Только сильнее сжимает мою талию. Оставляет на ней в наказание синяки.

Не вижу злобы в его глазах. Нет. Только азарт. Предвкушение. И яркий огонь, от которого зажигаюсь я. А не он.

Думала ли я, что когда-нибудь буду сидеть сверху на своём враге и тереться об него причинным местом, только бы задобрить? Чувствовать над ним мнимую власть?

— Но и у котов они бывают, — проговариваю.

— У тебя ловкие руки, — вроде и хвалит, но пугает одновременно. У него появляется адский прищур. И меня в дрожь бросает. Перестаралась?

Но меня он игнорирует.

— Я воровала, — признаюсь честно. Зарабатывала на квартиру. Но это не так просто. А потом ещё обеспечить всем, чем нужно. Приходилось марать руки. — Поэтому сноровка ещё ост…

Я не договариваю. Внезапно лечу вбок и утыкаюсь лопатками в мягкую кровать. Ошейник вылетает из пальцев, и я не замечаю, как Арчи сдирает его с себя. С такой же улыбкой, с которой я смотрела на него всего секунду назад.

— И как ты только не попалась с такой-то силой? — издевается. — Ах, да. Попалась. Ты же теперь здесь. Но мне он не идёт. А вот тебе — да.

Он снова тянется ко мне своими руками. Быстро и ловко обхватывает кожей мою шею и застегает. На замок. Несмотря на то, что мешаю ему руками. Мне не нравится быть под чьей-то властью.

И сейчас я оказываюсь под Арчи.

И мне это жуть как не нравится.

Особенно его взгляд. Скользит им по телу. Касается, травмирует, даже не касаясь. Останавливается на животе. Я неосознанно прикрываю один из шрамов рукой.

— Да, такой вид мне нравится намного больше, — хмыкает. И правда нравится. Вижу по довольным глазам. — В следующий раз, когда вдруг захочешь задобрить меня — надевай его. У тебя получится.

Я молчу.

В жизни такого никогда не сделаю.

— Даже если я попрошу тебя в нём отменить встречу с Волковым?

Его взгляд ожесточается. Скулы становятся острее, как и взгляд. Тот словно режет. И я понимаю — зря сказала.

Поджимаю губу и чувствую, как Арчи хватает меня за талию. Переворачивает на живот. Проводит ладонями по ягодицам. Я сжимаюсь. Мне не по себе.

— Нет.

Этого ответа мне хватает, чтобы прикрыть глаза. И испугаться рук, что лезут под мой живот. Проходятся по лобку, а потом слегка обвивают бёдра, дёргая на себя.

И снова я в той унизительной позе. Когда он сзади. А я упираюсь ладонями в простынь. Трусь грудью о кровать. Задираю попу.

И чувствую, как сердце громко грохочет в груди.

Я вроде и хочу… Но не с ним. Точнее… К этому жару во всём теле он, конечно, причастен, но…

Я запуталась.

И не пытаюсь сказать ему, чтобы убрал от меня руки, когда снова водит между складок своими пальцами. Играется, накаляет сильнее. И заставляет задохнуться от нескольких движений у входа.

Слышится звук расстёгиваемой ширинки.

А я сжимаюсь всё. Когда представлю, что тот член, что пугает своими размерами даже под тканью сейчас войдёт в меня.

И я стараюсь абстрагироваться. Разве не это наше условие сделки? Я даю ему секс, информацию и победу над Волковым. А он взамен делает мою жизнь свободной.

— Что, сегодня без «на колени и отсоси мне»? — нахожу в себе силы и язвлю. Да у нас же разнообразие!

— Зачем? — спрашивает так, будто я недавно озвучила какую-то ересь.

Я округляю вмиг глаза. Чувствую горячую плоть, что скользит к входу. И это уже не пальцы. Те были намного тоньше, чем то, что сейчас тычется мне между ног. Утыкается к отверстию.

— Если сегодня у меня есть твоя киска.

Он дёргает меня за ягодицы на себя.