Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы

— И кому это надо? — мне незамедлительно заткнули рот яблоком и посоветовали кушать витамины и молчать. Я и молчала, усиленно работая челюстями и сомневаясь в успехе всех этих садистских процедур, но при одном только взгляде на Ниалу желание протестовать и спорить мгновенно улетучивалось в неопределенном направлении. Отпустив мои руки и ноги, вся счастливая компания вцепилась мне в волосы, видимо полагая, что прическа а-ля Котовский наиболее соответствует сегодняшнему празднику. Такая интерпретация мне пришлась не по вкусу, и при очередном рывке я завопила:

— Может быть, хватит надо мной измываться? На меня он все равно не посмотрит, вперится в свою Жабу и будет у нее бородавки пересчитывать!

— А надо, чтобы посмотрел, — сурово отрезала Ниала и снова заткнула мне рот, но на этот раз грушей.

— Мня… мну… Мне это кажется маловероятным, — усомнилась я, справившись с откушенным куском.

— Это мы еще посмотрим! — зловеще ответила старушка, с таким видом глядя на меня, что я сама поспешила зачавкать грушей, не дожидаясь, пока мне запихают в рот что-нибудь покрупнее. И не надо неприличных мыслей, я имела в виду фрукты.

Пытка продолжалась дальше. Теперь, оставив в покое мои многострадальные волосы, они взялись за лицо, безжалостно отобрав у меня недоеденную грушу. Угу, сейчас они на моей физиономии нарисуют лицо другой женщины, и меня мама родная не узнает! При мысли о маме я впала в уныние и тоску, крепко задумавшись на предмет возвращения домой.

Вот оно мне по большому счету надо тут всяких неблагодарных царствующих особ спасать? Тем более что эти особы в мою сторону только намеки делают и дразнят самым беспринципным образом, но никак не желают довести дело до конца и логического и физического. Пошло, зато справедливо! Может, ну его? Пусть женится на своей Жабе и Жабят плодит? Конечно, жалко, если Кондрада в итоге ухлопают, но Гайр с Дерриком на что? Пускай сами за ним присматривают, из неприятностей вытаскивают, а я домой хочу!

Расставляя приоритеты и глядя правде в хитрые очи, можно признаться, что мне здесь ничего хорошего не светит, кроме метаний, переживаний, страданий и неприятностей. А поскольку сопли я никогда размазывать не любила и душевные терзания не по моей части, то и нечего витать в иллюзиях, пора спуститься на грешную землю. Эдак из нормальной и уравновешенной девушки я скоро превращусь в измученную любовью неврастеничку. И оно мне надо? Решила, что не надо. Возвращаюсь в действительность и понимаю, что сейчас меня будут утрамбовывать в платье.

Через пятнадцать минут после начала этого процесса в голове всплыла где-то услышанная строчка: «Я просто хотела жить и любить…» Так вот, о любви я уже не помышляла, тут хотя бы выжить. Завязочки, крючочки, ленточки, тесемочки… бррррр! Сколько бедные женщины на себе таскают!

Чувствую себя спецназовцем в полном боевом обмундировании. Егор как-то раз дал померить, так я чуть не скончалась под тяжестью. Вот здесь наблюдалось что-то подобное. Да мне из этой экипировки без посторонней помощи в жизни не выбраться, если только не разрежу или не разорву, или, как самый последний вариант, это не истлеет на мне от старости. Классная идея, кстати, буду подрабатывать секретным оружием — отпугивать врагов ядреным запахом немытого тела и годами не стиранной одежды. Это вам не двухнедельной выдержки портянки или носки, это по круче будет. Мои мучительницы, подбадриваемые Ниалой, старались вовсю: подтягивали, застегивали, подкалывали.

— Уй-е!!! — взвыла я, в очередной раз получив существенный укол булавкой в мягкие ткани спины. — Прекратите насилие и садизм!

Ага! Как бы не так! Все меня тут же послушались… В ответ на мой вопль протеста, не первый из уже прозвучавших, но, видимо, далеко не последний, старушка возмущенно ответила:

— Все терпят и молчат, одна ты визжишь и мешаешь. Подумаешь, немного укололи! Чем-то надо жертвовать в угоду своей внешности.

— Вот я и думаю, почему в качестве жертвы было выбрано мое… э-э-э… седалище, принимающее на себя уколы, чувствующее неприятности и собирающее проблемы? — смирившись, пробормотала я себе под нос, но была услышана.

— Потому что от этого места быстрее доходит до головы, — язвительно сообщила мне Ниала, с остервенением одергивая подол.

— Какая проза жизни… — только и осталось мне философски заметить и молча дожидаться окончания сего длительного процесса.

Наконец на меня натянули туфли и, усадив в широкое кресло (это к тому, что в нормальный размер мебели я бы уже не втиснулась со всеми этими широкими юбками), принесли футляры с драгоценностями. И после того как их открыли, я поняла, что конкретно попала! Такое на себе может таскать женщина, помещенная на носилки в окружении когорты телохранителей. Оставалась последняя надежда на то, что булыжники поддельные, а вместо чистого золота — всего лишь позолота, но после моего наивного вопроса:

— Это настоящее?

И ответа:

— Можешь не сомневаться! — мне поплохело окончательно и бесповоротно.