Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать (СИ)

Пришлось послушаться, с одной лишь поправкой — в Виржин по приказу начальника перенёсся Макмаллен.

— Встретишь её там, — велел ему Грейсток.

— А ты…

— А я обещаю, что не буду совершать глупостей.

Эдвард был вынужден поверить на слово и оставить герцога одного.

Вернувшись в экипаж, Кристофер приказал кучеру нестись в Виржин на всех парах. Сам же откинулся на спинку сиденья, устало прикрыл глаза. Вряд ли он умрёт (Макмаллен драматизирует), но отключиться на несколько часов после прыжка может запросто. А в отключке он уже точно не защитит Лорейн от этой воскресшей твари Сайреса.

— Давно следовало догадаться, — поморщился Грейсток и продолжил ругать себя последними словами, не забывая проклинать и лорда-канцлера.

Глава 25

Всё, что происходило дальше, больше напоминало дурной сон. Бесконечно долгая дорога… и в то же время такая короткая. С одной стороны, было невыносимо находиться в одном экипаже с этой стервой, и я молила Создателя, чтобы мы поскорее приехали. С другой — отчаянно желала, чтобы случилось что-то непредвиденное, внезапное. Например, у кареты отвалилось колесо, или любая другая задержка помешала бы планам ненавистного Мастера. Что угодно, лишь бы Кристофер сумел нас нагнать. Не застав меня в гостинице, он наверняка отправится в Виржин. Должен отправиться.

Я только на это и уповала.

Смотреть на предательницу не было сил. Поэтому я смотрела либо в окно, на ронявшие пожелтевшую листву деревья, либо на свою ладонь, по которой растеклась серебристая вязь брачного узора. Раньше он мне казался слишком выделяющимся, и я всё прятала его под перчатками. Даже когда стояла тёплая погода носила их, не снимая. А сейчас заглавные буквы наших имён, моего и Кристофера, как будто поблекли, потускнели. Стали почти неразличимы.

Надеюсь, с ним всё хорошо.

Надеюсь, с нами обоими всё будет хорошо.

Время от времени ненависть и злость вспыхивали во мне с новой силой, и тогда я принималась бороться, пыталась сбросить с себя, со своего разума эти невидимые оковы. В такие моменты виски как будто пронзало острыми спицами, но я продолжала сражаться. Снова. И снова.

Жаль, толку от этого не было никакого.

— Не сопротивляйтесь, — видимо, что-то почувствовав или заметив, снисходительно улыбнулась Энни, — если не хотите, чтобы у вас разболелась голова. Говорят, эта боль не похожа на обычную мигрень, и с ней кажется, будто вам поджаривают мозги.

— Ты же женщина, а значит, не можешь быть магом.

Энни заправила за ухо выбившуюся из причёски прядь.

— Гипноз — это не магия, а умение воздействовать на чужой разум. Редкий дар, который надо в себе развивать. Усердно. Годами. Это ещё одна причина, почему все ваши бесценные артефакты не смогли защитить вас ни от меня, ни от Мастера. Хоть он, конечно, другое дело, — в голосе девушки зазвучало искреннее восхищение. — Мастер достиг таких высот, до которых мне никогда не добраться. Он научился переплетать гипноз с чарами, создавать очень сильные артефакты, чтобы воздействовать на объекты даже на расстоянии.

Под объектом, по всей видимости, подразумевалась я и несчастные вроде меня, ставшие жертвами загадочного Мастера.

— Вот, допустим, этот браслет. — Энни опустила взгляд на хордовое украшение. — Или та бриллиантовая побрякушка, благодаря которой вы вышли замуж. Гипноз в тандеме с магией — опасное оружие. И, как вы уже успели убедиться на собственном опыте, очень действенное. — Девица снова улыбнулась.

Мои подозрения оправдались. В театре и на ярмарке на меня воздействовал тот же самый тип, что связал меня с Кристофером. Оставалось понять зачем. Чтобы нашла для него шкатулку? Энни обмолвилась, что не может к ней прикоснуться. Из-за защиты, которую на неё наложил герцог? Но почему тогда смогла я?

В памяти воскресли слова мерзавки: «Я не могу её касаться, а вы его жена».

— Как вы с ним познакомились? — спросила, надеясь узнать ещё хоть что-то, что угодно, о хорде с тростью.

С одной стороны, за последний час Энни сказала мне больше, чем за все годы службы в Монтруаре. С другой — вряд ли она станет со мной откровенничать о себе и своём наставнике.

Но, как ни странно, девушка с охотой произнесла:

— Мастер заметил во мне потенциал, ещё когда я служила у графини Честертон. Они тогда тесно общались, и я была той, кто устраивал им свидания. — Энни хихикнула. — Но вы не ревнуйте. Несмотря на то, что у Мастера было немало женщин, его сердце принадлежит и всегда принадлежало только вам одной.

Я была далека от светских сплетен, если те не касались меня, а потому понятия не имела, с кем «водила дружбу» графиня Честертон. Сейчас я об этом очень жалела. Нужно было чаще выбираться в свет и поддерживать общение с придворными сплетницами. Тогда бы, может, и догадалась, с кем имею дело.

— Я прямо польщена, — не удержалась от сарказма.

— Зря вы так, — недовольно поморщилась бывшая служанка. — Он действительно вас любит, иначе бы ни за что сюда не вернулся. Вы — смысл его жизни.