Замуж за короля

Вилар вывел меня из кабинета, на ходу приказывая запрягать. Дворовой, уже оправившийся от шока, рванул прочь из терема, на ходу крича: «Барич запрягать велели!» На шум из горницы выглянула свекровь и возмутилась только тем, что отобедать не успеем. Меня по такому случаю прогнали с чернавками переодеваться на выезд. С урчащим от голода желудком я долго изображала манекен, пока слои одежды на мне не достигли четырёх: нижняя рубашка, ещё одна из более плотной ткани, тяжеленое платье с длинными рукавами и накидка. А на улице, наверное, под тридцать градусов жары по Цельсию. Тёпловой удар мне обеспечен. Но лучше вспотеть, чем попасть в лапы разгневанной толпы. Накидку с высоким воротом свекровь мне выдала только для того, чтобы спрятать метку на шее.

Вилар помог мне забраться в открытую повозку и махнул рукой кучеру:

– Трогай!

Лошади понесли нас по двору терема к первым городским воротам.

Глава 6. Подвалы надзора

Сидение в светлице с сестрёнками Вилара не прошло зря. Теперь, разглядывая терема и дворы города, я хотя бы представляла, кто в них жил и чем занимался. Надзор настроил домов на полдвора, как здесь называли кварталы. Почти все первые этажи были нежилыми подклетами без окон, и только сверху громоздились горницы. Я смотрела на грозное царство древнерусской инквизиции и не верила, что такое гигантское по местным меркам ведомство занималось кучкой моровок. А потом вспомнила о колдунах, которые тоже считались братьями надзора. Алтын, чувствующий всех, в ком светилась Сила, Кауст, умеющий, как я поняла, ставить воздушные преграды. Артефакторы, лекари (куда же без них) и разная экзотика вроде дара Лины забираться в мысли. Получалось что-то вроде современных многофункциональных центров по оказанию услуг населению. И раз Верховный тут был только проездом, то логично предположить, что в столице обитал Главный надзор или, чего уж скромничать, Великий. А Вилар, значит, директор местного филиала.

Кучер припарковал повозку у центрального крыльца с резными деревянными опорами. Спускалась я на землю долго, страшась запутаться в длинных юбках. Баричи и знатники кичились дороговизной одежды, как олигархи длиной яхт. «У кого шуба богаче – тот знатнее и сидит на иерархической лестнице выше». Король, наверное, ходил весь в соболях. Обмотанный мехом, как мумия. Ох, как я скучала по любимым джинсам и спортивным топам! Но чего нет, того нет.

В подклете тянуло сыростью и густо пахло свечным дымом. Я переживала, что если в надзоре такие первые этажи, то каково моровкам сидеть в подвале? Слишком жестокое наказание даже для убийц. Вилару все кланялись, а он редко отвечал хотя бы взглядом. Зато когда мы поднялись по лестнице в горницы и замелькали знакомые зеленые мундиры, старший брат надзора оживился.

– Брат Вилар, – с поклоном обратился к нему надзорный. – Дозволь зерна и круп послать в Заречный лагерь.

– Пять дён назад посылали. Воруют?

Молодой брат смутился, как девица. Будто лично откат мешками гречки получал.

– Моровка пожгла сараи.

– Тогда добро, – тяжело вздохнул Вилар. – Дозволяю.

Потом взял меня за локоть и повёл в конец коридора. Там в просторной светлице по-стариковски щурился над свитками брат Алтын.

– Многая лета, брат, – поздоровался барич, а я не зная, что делать, просто поклонилась.

Кожа старика, высохшая как лист дерева в гербарии, отдавала желтизной. От бумаг на его столе пахло пылью. И я отчетливо слышала, с какой мукой скрипит под его грузным телом стул.

– Недолго уж землю топтать, – прокряхтел Алтын, – вот седмицы считаю. Ты чай по надобности?

Вилар зубами скрипнул, услышав про седмицы, и мне стало тревожно. Старики чувствовали свой уход и редко в этом ошибались. Не развалится ли надзор без Алтына?

– Лина моя помощи просит с колдовством.

– Чуял вчера, да. Колдовала, – улыбнулся старик, поглядывая на меня. – Оставляй, коли доверяешь мне сокровище своё.

Барич кивнул с улыбкой и предупредил, что скоро вернётся. За ним уже дверь закрылась, а я всё стояла молча посреди светлицы, кусала губы и не знала, как начать. Жаль, умела только внушать мысли, а не считывать их с чужого сознания. Тогда бы и вопросы не понадобились. Не дождавшись от меня ничего внятного, брат Алтын сам заговорил:

– Вижу, гнетет тебя печаль, девочка. Спрашивай, коли пришла.

В повозке по дороге из лагеря Алтын, услышав мой необычный вопрос, не поднял шум, не стал пересказывать другим и даже исчерпывающе намекнул на ответ. Стоило довериться ему.

– У Вилара горячка любовная, а я моровка. Погубит себя барич. Может, средство какое есть, чтобы остудить его?

– Ох, дитя, – тяжко вздохнул Алтын. – Не пропадёт Вилар, тебе надобно поберечься. Помни, что не жалеет горлица охотника. И ты не смей.

Я в замешательстве переступила с ноги на ногу. Плотная ткань платья тянула к земле, шарф давил на шею. Вилар – мужчина, и потому охотник, а я жертва. Замуж он меня силой берёт, ночью приходит, не спросив разрешения. От таких, как он, дома мне посоветовали бы держаться подальше, и здесь брат Алтын отговаривал. Но речь шла о жизни барича, а не просто о замужестве.