Замуж за миллионера

– Плохая идея? – догадывается Франсуа, наблюдая мой прорезавшийся тонкими волнами морщинок лоб.

Сейчас этот рак отшельник надуется, заберется в свою раковину с надписью «значит, я все-таки тебя не достоин» на шершавом боку и захлопнет дверцу на замок. И мне придется опять неделями его оттуда выколупывать.

– Нет, что ты! Просто неожиданно, – мямлю я, утопив взгляд в бокале.

– Мне хочется, чтобы ты всегда была рядом.

Получив отсрочку в два дня, которая промелькнула как одно мгновение, я принила «заманчивое» предложение жилищного воссъединения. Единственный плюс в предстоящем консорциуме – экономия на квартплате. Все остальное – сплошные жирные минуса. Во-первых, апартаменты Франсуа исчерпываются 60 квадратными метрами (у меня было 110), в которые никак не удается впихнуть приличную гардеробную, и следовательно мне приходится ограничиться узким шкафом из ИКЕА. Во-вторых, на месте расслабляющей ванны ненавистная кабинка с вкрученным в потолок душем, который обрушивается утром на голову водопадом непредсказуемой температуры. В третьих, в отстутствии домработницы уборка всей этой небывалой роскоши теперь переходит в мои прямые обязанности (и тут выясняется, что скромность жилплощади, пожалуй, все-таки плюс). В четвертых (и это самый отрицательный пункт) мои действия теперь полностью прозрачны. Я не могу слинять на импровизированный коктейль. Не могу предаться вечерком легкой флирт-переписке с одним из бывших кавалеров. И, наконец, не могу просто завалиться на диван в какой-нибудь страшного вида полезнейшей питательной маске. Втечение рабочего дня я чувствую себя еще немного свободнее, хотя новоявленный гражданский муж примерно с часовым интервалом ненавязчиво интересуется моими делами. А вот вечерами из мягкий сетей домашнего симбиоза уже не вырваться. Однажды после сытного ужина (якобы приготовленного саморучно, а на самом деле заказанного в ресторане) Франсуа, завернув меня в объятия, как бы между прочим замечает.

– Ты больше не ищешь работу?

– Пока предложений нет, – вру я, закапываясь носом в его шею, – Из Парижа отказ пришел.

– Тебе наверно скучно так без дела дома сидеть.

– Ну как тебе сказать…

– Можешь не говорить. Я же вижу, что ты грустишь. Тебе нужно заняться чем-нибудь.

Я даже знаю чем! Камчатские бобры ждут не дождутся моего спасительного вмешательства в их тяжкое существование.

– Один мой знакомый работает менеджером в магазине Этам. Они ищут продавщицу. Желательно со знанием русского. Я подумал, что тебе это могло бы быть интересно.

Безусловно. Всю жизнь мечтала торговать низкопробным бельем. На следующей встрече с Аришей и Нанкой блесну своим великим достижением. Продавщица в магазине Этам это вам не хухры мухры! 15-евровый лифчик могу достать с 40% скидкой! Да, с таким блатом у меня отбоя от новых подруг не будет. Меня захлестывает крупная слезная волна. Хорошо, что Франсуа не видит моего увлажнившегося лица. «Я больше не могу. Я не выдержу» стучит резиновым мячиком в голове одна единственная навязчивая мысль.

– Как ты на это смотришь? – настаивает садист, не замечая моих беззвучных всхливываний.

– Я подумаю, – выжимаю из себя я.

– Подумай. Только недолго. Им срочно нужно. С одной стороны тебе будет дело, с другой сможешь и себе покупать одежду, и в семейный котелок что-нибудь откладывать.

Не лопнет твой котелок от моих 500 евро, жучара? Зарплата в магазине небось SMIC 1200. Конечно, на такие деньжищи можно так разбежаться, что на Феррари не догонят. Буду вкалывать день ото дня, откладывать копеечку на светлое будущее, пока миллиончики Франсуа покрываются пылью в каком-нибудь швейцарском банке. За обидой приходит злость. Мы надо срочно выбраться на свежий воздух, пока я не придушила этого благодетеля.

– Слушай, я забыла тебе сказать. Меня сегодня подружка пригласила встретиться. Сто лет с ней не виделись.

– Что за подружка? – хмурится как бы муж, – Я ее знаю?

– Арина. Я тебе про нее рассказывала. Одна всего два для в Каннах.

– А, ну, ладно. Не надолго?

Навсегда! Я быстро натягиваю первое попавшееся платье (естественно старого летнего сезона, новинок в моем гардеробе уже давно не было, и естественно поскромнее, потому что Франсуа ревнив как Оскар Писториус) и вылетаю из этой удушливой квартиры. Дрожащей рукой закуриваю сигарету. Страшно хочется выпить и разрыдаться. Пальцы сами собой набирают Аринкин номер.

– О, Люлю! Страшно рада тебя слышать! Я в Каннах! Собиралась тебе звонить. Как удачно! Тебе хреново? Да, ладно, что я не слышу что ли по голосу! Мне тоже не очень. Давай я тебя подберу где-нибудь, поедем развеемся. Как раньше.