Замуж за принца

— Началось, — прошептала она.

В темноте я видела только ее глаза, которые испуганно смотрели на меня.

Я вскочила и зажгла свечу. Затем я смочила водой ткань и положила ее ей на лоб.

— Я сообщу королю, — произнесла я.

Я выбежала в коридор, спотыкаясь от спешки, с единственной свечой в руке. Я постучала в дверь покоев короля, и из-за нее показался один из стражников, протирая заспанные глаза.

—  Необходимо послать за повитухой, — сказала я. — Время королевы подошло.

Стражник тут же выпрямился и кивнул. Я подождала, пока он натянет верхнюю рубаху и камзол. Затем он зажег свою свечу от моей и поспешил прочь. Повитухе, Урсуле, уже хорошо заплатили за то, что она осматривала живот королевы на протяжении всей беременности. Она утверждала, что ребенок в полном порядке. Ее общительность и уверенность в себе внушали мне доверие, и я думала, что с такой повитухой королеве Ленор будет легче пережить ожидающее ее испытание.

Шепотом сообщив новость слуге короля, я постучала в двери леди Уинтермейл и других фрейлин, после чего поспешила вернуться к королеве. Она продолжала лежать так же, как и когда я ее оставила, с влажной тканью на лбу.

— Элиза, — прошептала она и поморщилась от боли. Несколько мгновений она тяжело дышала, а затем продолжила: — Еще рано. Урсула говорила, что ребенок родится не раньше, чем через месяц.

Бегая взад-вперед по коридорам, я думала о том же. Но я понимала, что тревога королеве не поможет. Сейчас ей были необходимы все ее силы.

— Ребенок является в мир, когда он готов, — заявила я, надеясь, что мне удалось произнести это достаточно уверенно. — Мама всегда ошибалась в своих расчетах. Один из моих братьев родился на два месяца раньше положенного срока и оказался вполне здоровым малышом.

— Правда?

Похоже, она мне поверила.

От необходимости измышлять новую ложь меня избавило прибытие леди Уинтермейл. Если бы я увидела ее при иных обстоятельствах, меня позабавило бы зрелище ее всклокоченных волос и неряшливо натянутого платья. Но этой ночью я просто была благодарна ей за то, что она прибежала так быстро. Эта женщина всегда гордилась своей внешностью и ухаживала за собой самым тщательным образом. То, что она бросилась к ложу королевы в таком виде, свидетельствовало о ее искренней любви к ней.

— Как она? — воскликнула леди Уинтермейл, глядя на меня.

— Я в порядке, — отозвалась королева Ленор, храбро улыбаясь. — Во всяком случае достаточно хорошо для того, чтобы говорить.

— Отлично, отлично. Элиза, зажги свечи. Мы должны как можно лучше осветить комнату. Ты послала за повитухой? — Я кивнула. — Мы должны приготовить все необходимое.

Вскоре прибежала группа служанок, принявшихся исполнять распоряжения леди Уинтермейл. Вытирая потные от волнения ладони, я отступила в сторону, но тут же услышала, что королева Ленор меня зовет.

— Да, миледи?

— Позови Миллисент. Она обещала мне... — она поморщилась, пережидая схватку, — она обещала мне что-то для облегчения боли.

Леди Уинтермейл закатила глаза, но ничего не сказала. Я бросилась бежать в Северную башню, в своем беспокойстве за королеву превозмогая страх перед этими темными гулкими коридорами. Миллисент открыла дверь, когда я принялась колотить по ней уже в третий раз. Ее волосы были скрыты под ночным чепцом, а под глазами набрякли мешки усталости, и она впервые показалась мне старухой. Впрочем, опровергнув это первое впечатление, она быстро собралась, едва я объявила о своем задании. Она выскочила из комнаты и остановилась у соседней двери. Не успела она резко постучать, как дверь со скрипом приотворилась, как будто Флора ожидала этого стука в полной готовности приступить к действиям.

Долгие месяцы я думала о Флоре, жалела ее, даже боялась. Мое воображение, рисовавшее невероятные картины безумия, заставило меня забыть о том, что речь идет о реальной женщине, тетке короля, представительнице королевской семьи, славящейся своей удивительной красотой. И Флора в свое время наверняка затмевала всех своих родственниц. У нее были тот же решительный нос и подбородок, что и у Миллисент, но ее большие серо-зеленые глаза смотрели на меня мягко, почти грустно. Ее губы изгибались таким образом, что казалось, она улыбается, а на щеках светился нежный румянец. Это ангельское лицо обрамляли локоны белых волос, таких тонких, что они напоминали шелковую паутину. Основная масса ее волос была по-девичьи подвязана лентой. Ей, вероятно, было около шестидесяти, но в своей девственной белой сорочке, озаренная светом единственной свечи, она казалась женщиной без возраста.

— У королевы начались роды, — коротко сообщила ей Миллисент. — У тебя есть нужные травы?

Флора скрылась в темноте своей комнаты. Насколько я могла судить, она была такой же просторной и такой же роскошной, как и спальня Миллисент. Я растерянно смотрела на свисающие со спинки ее кровати предметы. Всмотревшись в эти неясные очертания, я разглядела зубчатые контуры веток и листьев. Мне показалось странным, что благородная леди сушит травы, как обычный аптекарь. Возможно, это служило доказательством помутнения ее рассудка?