Замуж за царя

Освобождение столь массивного животного мне далось нелегко, хотя, стоит заметить, Змей вел себя достойно. Терпеливо вынес мои хождения по спине, не забыл подставить шею, чтобы я не упала, когда повисла на половинке расщепленного дерева и болталась в воздухе, давая ему возможность освободиться. Долго не поддавалось тройное дерево, и я пару раз наступила Змею на морду, но и это он выдержал с честью и без ворчания.

Как-то запоздало меня посетила мысль, что, вырвавшись на свободу и не нуждаясь больше в моих услугах, Горыныч вполне может счесть меня неплохой закуской.

– Это Лихо окаянное на побег меня подбило. И шего я полетел? Шидел себе, шидел. Вше холошо было. К шиноптикам опледелить обещали, – пожаловался Горыныч. И филосовски добавил: – Длужбой жаманило. Обещал Лихо на длугих наплавить, а как за голод вылетели и я один ошталша, так на меня напашти и пошыпалишь. Шначала в меня воздушный жмей влетел, мальшишки мештные жапушкали. Он у них ш велевки отолвалша, ждоловенная такая конштлукция. Тли жуба мне вышиб. Два у меня и еще один у пелвой, – в качестве подтверждения он продемонстрировал беззубую пасть. Молчавшая до этого первая голова заметила:

– Всю дихцию нам исполтил, мы и до этого лэ не очень холошо выховаливали.

– Ага, потом штая гусей плолетала, – продолжила вторая.

– Лебедей, – поправила первая.

– Вшо одно, чего они так вышоко летают?

– А третья голова совсем не разговаривает? – скромно поинтересовалась я.

– Пошему не лазговаливает? Холошо лазговаливает, даже лэ вшегда выговаливает!

– Это у него шох! – Первая голова сочувственно лизнула третью в щеку. – Состояние аффехта!

Третья голова в состоянии аффекта имела сильно выпученные глаза и глупую улыбку.

– Когда пешаная буля на наш напала, тлетья уж больно ишпугалась. А потом мы еще вниж падали, – объяснила вторая голова Змея Горыныча. – Нишего, отойдет.

– Песчаная буря? – переспросила я. Может, чего не так поняла. – В этих широтах?

– То-то и оно, штланно, плавда? – Змей пожал плечами. – С Лихом еще не такое вштлетится. Жбежало оно, шудо плилодное, молда бештыжая. Как мы только жапутались, так оно и жбежало, – закончил свой рассказ Змей с печальным вздохом.

– А ты-то тут ках охазалась? – Первая голова уставилась на меня любопытными глазами.

– Нет, ты не подумай, мы ошень лады, беж тебя мы бы жгинули в этих джунглях, но действительно, ты шего тут?

– Ну, в деревню я иду, к родственникам, – ответила уклончиво. – Заблудилась немного.

Горыныч задумался.

– Так ешли в Малиновку, то это в длугую столону…

– А в Подбелезовху, тах это откуда ж ты идешь?

– И вше лавно не в ту штолону!

– Значит, до ближайшего жилья далековато? – спросила я, решив не возвращаться к теме пункта отправления. – Сегодня уже не дойти?

– Ну, до жилья – да, а вот домик тут недалеко есть, там пеленошевать можно, – посоветовал Змей. – Я бы тоже пошпал, а то утомилша больно на делевьях висеть.

На этом и порешили. Змей Горыныч пошел вперед, указывая дорогу и прокладывая путь через лесной массив.

Глава 37

– Меня, кштати, Юша жовут, маменька в детстве Жмеюшей называла, – представился мой новый знакомый. – А тебя как кличут?

– Дарьей, – следовать за Юшей было очень удобно. Он так тщательно приминал траву и мелкие кустики, что за ним тянулась безопасная и ровная тропинка, которая пришлась очень кстати, поскольку в лесу совсем стемнело, а лунный свет плохо просачивался сквозь густую крону деревьев.

– Мне твое лицо хажется очень знахомым, – подметила первая голова. – Может, мы встлечались?

– Это вряд ли, – усомнилась я. – Я бы наверняка запомнила.

Тот инцидент на Дворцовой площади едва ли можно назвать встречей. В любом случае я предпочла бы сохранить инкогнито и не искать общих знакомых.

– Вот и плишли.

Небольшой домик, зажатый между двух массивных деревьев, выглядел очень мило. Бревенчатый сруб с низкой дверкой и парой окошек под крышей, крытой еловыми ветками. Юша расчистил себе небольшую площадку перед лесным строением, улегся и просунул две разговорчивые головы внутрь дома. Третья предпочла остаться перед крыльцом и моментально заснула.

– Плоходи, шево ждешь, будь как дома, – пригласил Змей.

Я потопталась в единственной комнате с печкой посередине. Стол, скамейка, пустая бочка, кое-какая посуда, хлипкая лестница, ведущая на чердак. Не густо, но главное, крыша над головой есть.

– Ждеш лешниший жил ланьше, но потом пелеблался ближе к голоду, – прокомментировал Юша. – Так што дом пуштует, живи – не хошу.

– Хочу – не хочу, а пока поживу, – согласилась я. – Поздно уже, сейчас надо поужинать и спать. Ты, кстати, чем питаешься? – робко поинтересовалась, взгромождая на стол тяжеленную, не брошенную в трудную минуту корзинку и панически боясь услышать ответ.

– Всем, – философски заметила первая голова.

– Ага, – подтвердила вторая. – Можно птишкой, можно лыбкой, звельем тоже можно, ну, людей я не ошень жалую, для пешени вледно. Овощи люблю, полежные они. Тлавку в клайнем шлучае могу пожевать.