Замужество и как с ним бороться

Даже сложением они походили друг на друга: оба невысокие, крепкие, синеглазые кудрявые брюнеты. Юрген отбился от своего полка, пытаясь укрыться от вражеского обстрела. Следующие два дня молодые люди вместе прятались в лесу. Питались они подстреленными кроликами, с которых неумело обдирали шкуру и жарили прямо на открытом огне. Наевшись обгорелого и местами волосатого мяса, они начинали рассказывать друг другу истории.

— Я не хотел идти в армию, — рассказывал Юрген, — меня заставили. Что это вообще за страсть умирать за свою страну, вне зависимости от ее поведения? Национализм — вредная штука, сначала он учит ненавидеть, а потом убеждает, что ненависть — это хорошо. Они несут всякий бред про евреев и сравнивают их с крысами, а потом показывают картинки с убитыми крысами. Вот ты сказал, что ты еврей, но я же вижу, что ты такой же человек, как и я. В этом мире мы все люди, полные надежд и страхов, которые хотят любить и быть любимыми. А до войны нас довели злодеи, которые свою злобу хранят в сердцах и умах и выпускают ее наружу, когда от этого есть какая-нибудь выгода.

Схожесть мыслей обоих юношей особенно ярко подчеркивала бессмысленность войны. Берти вполне мог родиться Юргеном, и наоборот. Что за прихоть судьбы определяет, кому кем быть и где жить? Те два дня в лесу навсегда изменили их жизнь; научили самостоятельно мыслить и показали, что в людях ценнее всего честность и общность интересов. Они не стали записывать свои адреса на бумаге: слишком боялись, что их найдут и обвинят в шпионаже или сотрудничестве с вражеской стороной. Но Берти сочинил короткую песенку, благодаря которой они запомнили адреса друг друга навсегда. Они расстались вечером второго дня. Позже Берти узнал, что Юрген сам выстрелил себе в ногу, чтобы по состоянию здоровья вернуться домой. Через несколько месяцев, проведенных в военном госпитале, он уехал в родной город. А Берти еще целый день искал своих товарищей. Уходя, он оставил их спящими у танка, а вернувшись, увидел мертвыми: в тот июльский день они уснули навечно: их перестреляли во сне.

Интересно, каково было семнадцатилетнему пареньку, когда он нашел тела своих мертвых товарищей? Берти винил себя, ведь его не было рядом с ними. К чувству вины примешивалось и удивление: как это вышло, что обычная потребность организма спасла ему жизнь. Он сел на камень и разрыдался. Потом верх над эмоциями взял инстинкт самосохранения, и Берти понял, что сам находится в опасности. Он вернулся в танк и вызвал подмогу. Он понимал, что в гибели друзей, скорее всего, виноваты соратники Юргена, и поразился горькой иронии судьбы, которая держит каждого из нас в своих крепких издевательских объятиях. Он решил взять у каждого из погибших по какой-нибудь личной вещи, чтобы передать их родным по приезде домой. В ожидании подмоги он сидел за танком (так, чтобы не видеть тела друзей) и тихо напевал:

В городе Берлине,
В начале Фридрихштрассе,
В доме номер восемь, —
В начале, не в конце! —
Поселился добрый,
Славный Юрген Гебер,
У него на двери
Табличка с буквой «Ц».

Когда война закончилась и Юрген с Берти оказались в безопасности родных домов, они начали обмениваться письмами и фотографиями, отслеживая повороты судьбы друг друга. Но вживую они так больше никогда и не встретились, опасаясь, что это разрушит магию тех двух дней в лесу. Юрген стал художником и в 1961 году перебрался из Восточного Берлина в Западный — всего за несколько дней до того, как город разделила стена. Берти стал композитором. В детстве мы с Сэмми вовсю распевали песенку про Юргена Гебера — для нас она была столь же обычной, как «Твинкл, маленькая звездочка» для других детей.

Папа наклонился и взял меня за руку.

— А теперь я расскажу тебе конец этой истории.