Замыкание (СИ)

Если подумать, не с конфликта с завучем, новые времена для нее наступили, когда на школьном вечере накануне дня советской армии случилась драка. Молодая учительница биологии, внешне не отличить от старшеклассниц, педагоги ее называли Танюшей, - бросилась в самую гущу разнимать мальчишек. Когда физрук и трудовик растащили по углам невменяемых школьников, все увидели, что на белом пиджаке биологички с левой стороны расплылось кровавое пятно. Софья жутко испугалась, сдавило виски, закачался пол, глухо, будто издалека, доносился Танюшин голос: "Это не моя кровь, вы слышите, Софья Леонидовна? Жаль, костюм придется выбрасывать". Софья видела ее как в тумане, навалилась тяжесть такая, будто скала придавила грудь, кто-то подставил стул. Вдохнув нашатыря, пришла в себя, но не совсем. Когда ее провели в учительскую, где остались только завуч и Марго, она прилегла на диван и в полубессознании услышала: "Детишки под кайфом, что тут такого. Продавца наркоты видели на крыльце школы". - "Знали и никому не сказали?" - "Давно знала". - "Почему молчали? Надо отменить вечера, или пусть милиция дежурит". - "Вы, Генриетта Трофимовна, предложите старым учителям. Они во многовековой спячке, и уже никогда не проснутся, им ведь кажется, что клевещут на бедных детишек".

Домой Софья добралась поздно, после одиннадцати. За шкафом спали Маша и Миша, а Николай перекладывал в коробки любовные переводные романы на непритязательный женский вкус. На столе росла стопка книг для себя: русская и зарубежная классика. Он объяснял знакомым, что наладил мелкий бизнес и за центральной площадью, там, где начинался бульвар, организовал торговую точку: два впритык стола, на которых раскладывал книги. Даже в сильный мороз не сворачивал торговлю.

Недавно у него появилась помощница, в возрасте Дуси, и он работал через два дня. В свои выходные погружался в чтение.

- Что так поздно? - спросил он, не отрываясь от Мандельштама.

- Наркоманы подрались. Представляешь, в нашей школе подрались наркоманы! Будем в милицию сообщать, пусть разбираются.

- Вот уж не знал, что ты такая наивная. Милиция крышует наркоторговцев, так что лучше не вмешиваться. Своих надо защищать, своих, но в чужие дела не лезть, чтобы не нарваться.

- Нас, родителей, больше в миллион раз. Разве мы не справимся?

Он с интересом посмотрел на нее:

- Ты что, серьезно считаешь, что наркоту распространяют только бездетные и детоненавистники? Если собственное дитя нечем кормить, родитель пойдет на все, - он уткнулся в книгу.

Она долго не могла уснуть, закрывала глаза, и возникала зловещая картинка кровавого пятна на белом, наконец, все залилось густой серой краской.

Утром по дороге в школу дала себе слово добиться от директора отмены вечеров. Но именно в этот день директор пенсионного возраста, в строгом костюме для особых праздников, с медалями и знаками почета на необъятной груди, собрала после уроков педколлектив и объявила: "В условиях победившей демократии свобода означает, прежде всего, экономическую независимость". Она замолчала и оглядела учителей.

- Это как? - спросил физрук.

Ему как представителю малочисленного мужского пола в школе позволялось задавать любые вопросы.

Молодая незамужняя преподавательница химии стала объяснять:

- А так, если зарплаты хватает, не надо унижаться просить...

- У любовника, - перебила ее Марго, относительно молодой ее можно было назвать лет пять назад, но тоже незамужняя.

Директор продолжила:

- Нашей школе предоставлена честь первой провести эксперимент. С этого месяца у нас свой банковский счет, свои деньги, и мы будем распределять зарплаты по справедливости: кто больше работает, тот больше получает.

- Кто не работает, тот не ест, - добавил физрук.

Остальные молчали: опасно в новых экономических условиях без надобности высовываться.

На следующей неделе педагогов опять собрали, уже знали, что директора уволили. Рядом с завучем стояла женщина неопределенного возраста с избытком косметики и в ярко голубом тугом костюме на фигуре в форме восьмерки. В голубых туфлях на высоченных каблуках фигура казалась неустойчивой, Софья опасалась, что женщина потеряет равновесие и упадет.

- Наш новый директор, Кротова Нинель Александровна, - представила ее завуч, и наступила тишина.

Все ждали речь нового директора, но она не проронила ни слова, пауза затянулась и опять заговорила завуч.

Вопрос, куда делась старая директриса, не был услышан. Педагоги стали расходиться по классам с нехорошими предчувствиями.

- Какой это директор, это кукла, - услышала Софья за спиной, - Заводная кукла. Завод кончится, она ткнется носом в пол.

Маленькие глазки новой директрисы терялись в густо голубых кругах, непонятно, куда она смотрела и смотрела ли. Ярко красные губы и выбеленные волосы усиливали маскообразность лица, многие пугались, особенно пожилые учительницы.

Говорили, что она любовница большого человека, в открытую говорили, как будто ничего особенного. Раньше так у педагогов было не принято.