Замыкание (СИ)

- Стечение обстоятельств. Не надо было, но умные тоже иногда ошибаются. Этим и прекрасен мир. Я знал, что она выходит замуж. Она позвонила и сказала, Миша сделал ей предложение, и они подали заявление в загс на регистрацию брака. У меня тогда была работа, избирательная кампания. Я обрадовался, девочка пристроена без моего вмешательства. Я в нее вложил много денег. У них с матерью была история, подобная твоей, но обманули, в отличие от тебя, посторонние люди, Они бы не выиграла суд. После смерти ее матери я платил адвокатам, судье, жилконторе, еще кому-то, уже забыл, дешевле купить дом, а не оформить комнату в общежитии, чтобы ее потом продать и купить жилье в старом доме. Что я должен был еще сделать? Сказать Мише, что спал с ней? Я бы перестал себя уважать. Глупо было связываться с ней. А, черт, подрываешься на дерьме.

- У него появилась женщина.

- Да? Отлично. Все разрешилось естественным путем. Зачем вы Мишу отпустили сюда одного? Я видел этого Яшиного родственника, блаженного Костю. Как ты допустила? Недалекий Яков с портретом Декарта портил жизнь мне, Кольке, Ивану, потом взялся за Мишу. Людоед - вегетарианец, такого не бывает, а ведь случилось, стал авторитетом у нас, подростков.

- Жаль, что не бандит, а то бы польза от него была ого-го какая. А портрет - наследство его дяди, с Декартом в голове легче было выживать в сталинских лагерях. Ясный ум спасает. А Миша сам решил. Святой город, здесь Владимир Русь крестил. Гражданская. Исход. Он заболел этим.

- Яков увлек философией. Но мне окончательно мозг не снесло. А Мишка проглотил наживку, почему ты не защитила сына от его влияния?

- Тебя не поймешь: Миша то умный, то дурак, Яков то учитель, то враг человечества, - возмутилась она.

- Миша попал в иную реальность: сменил портрет философа на икону, разум на веру.

Вчера сын был победителем, сегодня все иначе. Может, его сила в том, что он каждый раз говорит по-разному. Хотелось бы знать, как часто меняются его чувства к женщинам?

Он потянулся за пультом и включил телевизор.

Когда утром сидели на веранде и пили кофе, к забору подошел сосед:

- Утро доброе! Вот персиками хочу даму попотчевать.

Он перегнулся через забор, поставил на землю ведерко с желтыми, сочными на вид, персиками, и удалился. Персики спелые, нежные, только с дерева. Сок потек по подбородку, закапал на полуобнаженную грудь, никогда не ела таких вкусных.

В конце пляжика, где были вчера, оказался мало заметный, узкий проход между остроугольной глыбой и отвесной стеной, представляющей многослойный пирог: песок, известняк, серая глина, красная земля, рыжая земля и скалистый козырек.

- Лезем? Не бойся, не рухнет. Природа тысячелетиями старалась, слой за слоем, наращивала берег, потерпит еще немного.

Она кивнула, опасливо поглядывая на глыбу, и полезла, сначала свободно, не задевая стен, потом боком, выбиралась ползком. Григорий полз следом. Над дырой, из которой они вылезли, висел предупредительный знак черным по желтому: "Опасно, оползень!" Ведь знал, но она не сердилась, ей понравилось каменистое плато, неровное, будто поверхность Луны после метеоритных дождей

- Здесь мы одни, располагайся поудобнее, - он нашел относительно гладкое место, расстелил полотенце, лег и притянул ее к себе. Она легла на спину, вытянувшись всем телом и заворожено смотрела в голубое пространство, ничего вокруг, только небо. Но вот он протянул руку, слегка коснулся плеча, живота, погладил грудь, отстранился, приподнялся, вгляделся в ее лицо, будто не верил, что она рядом. Его темные глаза, высвеченные солнцем до медовой желтизны, казались опасными, как у хищного зверя.

Кто первый, она не уловила: взмах дирижерской палочкой, первый аккорд, первое движение, плавное кружение пары, он ведет, она не сопротивляется, отдается, наслаждаясь гибкостью своего тела, его восхищенным взглядом.

- Яша, - выдохнула она, пришла в себя, заволновалась, услышал или нет?

Разжал объятия, она услышала шепот: "Теперь сама, будто ты - я, а я - ты" и она растерялась, выбилась из ритма, ощутила свои руки и ноги, неловко повернулась и ударилась коленкой о камень.

Появился страх, что кто-то их увидит с моря, или попытается протиснуться в щель, кому-то тоже захочется уединиться. Ее страх подстегнул его: он резко приподнял ее и вошел, придерживая ее бедра. Неудобная поза: она опасалась, что свернет себе шею, Яков не устраивал ей акробатических этюдов. Наконец застонал, немного погодя резко встал, пробежался широкими шагами, дождался волны, нырнул и поплыл. Она поднялась следом, осторожно прошлась босыми ногами по негладким камням, погрузилась в воду, немного проплыла, замерзла, вылезла на берег и стала ждать его.

Все вокруг замерло: и глубокая синева в белых барашках и безупречная голубизна: ни птиц, ни облаков, - никого. Она почувствовала желание, сильное, будто тестостерон перетек в нее, изнемогая, хриплым голосом позвала его, но он не услышал. Дождалась, он выбрался на берег, холодный, с посиневшей кожей, прижался к ней, она сдернула с него мокрые плавки.