Замыкание (СИ)

Сила Крови просыпается по-разному. Обычно, в детстве, под присмотром наставников, не допускающих, чтобы сонм памяти и голосов предков смял собственную личность ребенка. Это сложный процесс — ведь так сладко отдаться необоримой мощи, что пробуждается в тебе и кипит, побуждает к действию. У предков были враги — и они желают, чтобы ты смял их и растоптал в пыль, щедро делясь знаниями и Силой. У предков остались вкусы и желания, которым невозможно сопротивляться. И только внешняя помощь способна напомнить о собственных мечтах и смыслах, о друзьях и поставленных целях, о людях, которым дорог ты, а не пробужденные через кровь монстры. Кто-то проигрывает в этой битве, и на короткое время в мире воплощается монстр с тысячью личностей в детском теле — пока его не уничтожат скорбящие родичи. Но большинству удается осознать себя — ведь вокруг так много заботливых лиц, образы которых словно анкеры удерживают сознание под шквалом чужой воли.

Сейчас вокруг госпожи тоже были самые милые люди. Лысое чудовище с золотыми браслетами на руках из свиты Вечного князя Виида. Китаянка, что сменила одежды на родовые одеяния клана Го. Гвардия князей Черниговских в походном ордере под полковыми щитами. Бесполезный знаменосец со штандартом Лейб-гвардии полка, что вышагивал перед ними. И, конечно же, сам Иван Александрович, которого Ника могла помнить, как собственного тюремщика.

Иди, сохраняй свою личность, милая девочка. Все условия — пробивало бывшего князя нервной дрожью.

Потому что Сила Крови — Силе Крови рознь. И какая-нибудь достойная заштатного рода Еремеевых не составила бы ему проблем, ежели вышла бы из-под контроля — смял бы, спеленал, и возможно сохранил жизнь.

Но впереди, вдоль Мясницкой улицы Истлевали фонарные столбы и ограждения, скамейки и объемные вывески, обращаясь в то, что он привычно назвал песком, увидев впервые. Послушное своей госпоже Время крупицами ложилось ей под ноги, перемещая в пространстве.

Пожалуй, мысль умереть благородно оказалась не настолько надежным планом, насколько он полагал. Вот умереть глупо, истлев в безумии древних личностей, завладевших девчонкой — это легко… Как он вообще мог подумать, что Самойлов нашел себе нормальную жену…

Однако был шанс, что Ника удержится. Ведь она тоже неосознанно берегла этот город, не трогая здания и двигаясь ровно по улицам. Но главное — пока что помнила, куда идет и ради кого.

«Хоть бы Самойлова не убили!», — молил он небеса истово, сам себе не веря, что это делает.

С грохотом, возвращая к войне, пронесся левее и выше огненный всполох в два десятка метров диаметром, небрежно разнося на своем пути крыши и стены зданий, обрушивая ротонды старых построек и гулко взорвавшись в районе Покровского монастыря.

«— Они купили Куомо», — констатировала спокойная мысль.

Тут же сменившаяся яростной — чуть ли не до исступления.

«КАК ОН ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЙ ГОРОД» — Рыком, исполненным ненависти.

«КАК ОН ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЙ ГОРОД» — Дрогнуло небо, растекаясь белесыми кляксами под волей Гагариных и наполнилось стоном серебряного дождя.

Закипело негодованием солнце, пробиваясь через тучи и наполняя капли сиянием гнева Шереметьевых.

Проревела в тон земля, исполненная силой Панкратовых и Мстиславских.

И опережая их всех, расчертил пространство над городом сотканный из молний дракон, целя куда-то в сторону Измайловского острова.

«А я? Как же я?» — Негодованием зашлось в сердце Ивана Александровича, а сам он, от невозможности лично пнуть гада такого, в сердцах сплюнул на землю.

Позади грянуло так, что прямо именины сердца.

«Хана котенку» — проявилась первая улыбка на его лице.

А пожары от чужого лиходейства мигом затушили — как бы не совместными усилиями.

Впрочем, тут же продолжив с азартом культурную войну против друг друга — по засвеченным позициям.

А вот их процессия вынужденно замедлилась и как-то сама по себе встала, руководствуясь движениями госпожи. Потому что на дороге впереди молча стоял огромный медведь — темно-бурый, размером в два танка.

Истлевание замерло перед ним в десятке шагов, окружив по бокам — госпожа явно встречалась раньше с Шуйскими, что было не мудрено. Самойлов водил дружбу с наследником.

Значит, разойдутся мирно — да и союзники, как ни крути.

— Сейчас как стукну палкой больно! — Грозно замахнулся Ломов. — А ну с дороги!

— Ломов, уйди от медведя! Это союзный князь! — Заполошно рванул вперед Иван Александрович, на мгновение ощутив все волосы на теле вставшими по стойке смирно.

— Зачарованный? — Присмотрелся к нему рядовой. — Кто ж его такого теперь поцелует? — потянулся он к затылку.

— Уйдите, Ломов, сердцем заклинаю. — Отодвинул его Иван Александрович за себя, выступив вперед. — Ваше сиятельство, мы к Самойлову на выручку, большими силами. — Мельком обернулся назад Черниговский.

Медведь продолжал задумчиво смотреть на Ломова. Вроде как, с аппетитом.

— Это рядовой Самойлова, — на всякий ткнул большим пальцем назад Иван Александрович. — Тот сильно расстроится, если с ним что-то случится.

Медведь звучно фыркнул и лениво зашагал к углу ближнего здания.