Занавес приподнят

Жоржу удалось на время сбить мать с толку. Она затруднялась что-либо ответить. Аргументы сына показались ей основательными, и она с радостью подумала, что, быть может, сын в самом деле не причастен к страшному преступлению. «Но почему именно Жоржика эти злодеи избрали козлом отпущения? — подумала она и нашла, с ее точки зрения, убедительный ответ: — Завистники, очевидно, хотят очернить его именно сейчас, когда в городе стало известно о помолвке Жоржика с Изабеллой. Приданое помещика Раевского многим не дает покоя, это понятно…»

— Ты, мамуся, — вкрадчиво говорил Жорж, чувствуя, что мать колеблется и готова согласиться с ним, — не подумала еще и о том, кто именно показал, что человек, пришедший на электростанцию в черном балахоне, был будто бы в вишневого цвета лакированных туфлях. Ведь это говорил выкормыш коммуниста-жида!

— Фи, Жоржик! — возмутилась мать. — С каких пор ты стал так выражаться? Боже мой, неужели это сказал мой сын! Ах, это отец твой… Воспользовался моим длительным пребыванием в больнице и вбил тебе в голову черт знает что… Мальчик мой! Знаешь ли ты, что в старой России ни один подлинно интеллигентный человек не позволил бы себе выговорить такое мерзкое слово?! Оно унижает прежде всего тебя самого! Разве ты не понимаешь?.. Унижает потому, что свидетельствует о невоспитанности, об ограниченности и невежестве. Но я-то знаю, что ты не такой… И я уверена, что в доме Раевских подобных слов не произносят. А ты, даст бог, вскоре войдешь в их семью! Будь осторожен, сынок, не то можешь оказаться в неприглядном положении…

Жорж облегченно вздохнул, когда кашель вынудил мать прекратить чтение нотации. Он бережно накрыл ее одеялом, поцеловал в обе щеки, сославшись на усталость и позднее время, пожелал спокойной ночи и вышел из спальни.

Мать погасила лампу. Холодный свет луны, проникавший сквозь тюлевые занавески на венецианских окнах, заполнил спальню. Долго она не могла уснуть. Тревожные противоречивые мысли беспорядочно метались в ее голове. Доводы сына, только что казавшиеся ей убедительными, теперь представлялись сомнительными. «Быть может, коммунисты в самом деле причастны к взрыву электростанции. Однако откуда им было знать, что у Жоржика есть такие заметные туфли? — размышляла она. — К тому же он совсем недавно купил их и чуть ли не впервые надел в день помолвки. И уж кто-кто, но не коммунисты же заинтересованы в том, чтобы расстроить помолвку сына с Изабеллой. Им-то что за дело до этого?»

Не верилось ей и в то, что к такому жуткому преступлению и шантажу в какой-либо мере может быть причастна учительница, мать арестованного сигуранцей мальчика, с которой она училась в гимназии и которую знала как очень милую, душевную и порядочную девушку.

Утомленная до предела, чувствуя невозможность выбраться из лабиринта противоречивых мыслей, она заставляла себя думать только о том, что надо сделать в связи с предстоящей свадьбой Жоржа, однако то и дело возвращалась к тревожившим ее мыслям и по-прежнему не могла уснуть.

Прошло около часа после того, как Жорж ушел к себе, когда ей послышались чьи-то осторожные шаги в коридоре, и вскоре до нее отчетливо донесся слабый скрип двери черного хода. Предчувствуя что-то неладное, она встала, не зажигая света, подошла к окну и при лунном свете увидела сына у ворот гаража. Она удивилась. «Странно... Очень странно! Что ему понадобилось в гараже в такое позднее время?.. А говорил, что очень устал…» — взволнованно прошептала она. Повинуясь безотчетному желанию теперь же, сию же минуту избавиться от гнетущих подозрений, узнать правду, пусть самую горькую, но правду, она накинула халат и, по-прежнему не зажигая свет, направилась к выходу из спальни.

Из окна другой комнаты, смежной с комнатой Жоржа, в то же время настороженно следил за ним и Лулу Митреску. Он слышал, когда Жорж вернулся домой, слышал, когда к нему в комнату вошла мать, хотел было подслушать их разговор, но вскоре они вместе последовали в спальню. Лулу рассчитывал, что Жорж все же зайдет к нему, поделится новостями, расскажет, о чем и как он толковал с матерью… Лулу терпеливо ждал и все больше нервничал. Его удивило, что Жорж, не заглянув к нему, вернулся в свою комнату и долго ходил там. Наконец звук шагов прекратился, послышался тупой звук падения какого-то предмета, потом щелкнул выключатель… А через несколько мгновений Лулу услышал, как Жорж вышел из комнаты, крадучись прошел по коридору мимо двери его комнаты и вышел во двор. Тотчас же Лулу прильнул к окну…