Занавес (СИ)

- И все-таки, Люсьена Петровна, мне бы хотелось еще кое-то уточнить. Есть детали...

- Ты вот это искренне говоришь, или лапшу мне навешиваешь?

- Искренне лапшу навешиваю...

- Вечером!

- Тогда хочу в отпуск.

- Какой еще отпуск?

- Очередной. Имею право.

- Право имеешь... Ладно, три дня. Сегодня вторник, в пятницу доклад мне.

- Могу не успеть, Люсьена Петровна!

- Все. Отбой!

Из эбонитовой бездны трубки в пространство вырвалась очередь коротких гудков. Как в замедленной съемке Журов опустил трубку на рычажки аппарата.

- Вот и все, снято, - сказал он тихо. - Всем спасибо...

Было видно, как сильно он расстроен, однако, вопреки всему, сдаваться похоже не собирался. Лицо его посуровело, под тонкой кожей на скулах забегали желваки. Взгляд обратился вовнутрь и где-то там, на невидимых дорожках в неведомых краях отчаянно и упорно искал выход из лабиринта. А , может быть, напротив, вход в него. Вход, похоже, тоже был неизвестен.

"И ведь найдет, с него станется", - подумала про себя Флюмо.

- Вы сами понимаете, Журов, что иначе быть не может, - сказала она, чтобы разрушить затянувшееся молчание.

- Да понимаю я! Все я понимаю, - протянул, соглашаясь, Журов. - Ну, ладно, три дня еще есть. Почти четыре! До пятницы-то почти четыре получается. Если вместе с пятницей. За это время что угодно сделать можно. Что-нибудь придумаем. Я так думаю.

- Вот и хорошо! - сказала Флюмо и, потянувшись вперед, положила на край пепельницы погасшую сигарету. Выпрямившись, посмотрела Журову прямо в глаза. - Уверена, что тот или иной выход, если он есть, будет найден. Я что хочу вас спросить...

- Что такое? Спрашивайте, пожалуйста.

- Вы какую музыку любите слушать?

- Музыку? Странный вопрос. Рок-н-ролл я слушал в основном, еще раньше, в Загорске. Битлз там и все такое. Хорошую музыку слушаю. А почему вы спрашиваете?

- Я тут подумала... Битлз, конечно, у нас в городе уже давно не выступают, но сходить в кабаре и послушать хорошую живую музыку мы с вами могли бы. В пятницу вечером, когда все будет позади.

- Это что же, вы приглашаете меня в кабаре?

- Должен же кто-то присмотреть за вами.

- Дочка за мной присматривает.

- Журов! У вас уже взрослая дочь, у нее свои дела, свои проблемы и, кстати, ей без вас есть за кем приглядывать. Ну же! Неужели вы откажете даме?

- Что вы, Флюмо! Вам я не смог бы отказать даже под страхом смерти. Фигурально говоря. Кстати, тоже давно хотел спросить, а почему Флюмо? Что это значит, откуда?

- Считайте, что это девиз. Просто девиз моей жизни.

- Девиз? Скажите, какая неожиданность. Над этим стоит подумать. Поразмышлять.

- Журов, вы собираетесь над этим думать прямо сейчас?

- Ваш, как говорится, тонкий намек понял. Думать я буду потом, а по существу вашего предложения... Я двумя руками за, но только давайте немножко переиграем сценарий.

- Что именно переиграем?

- Сделаем вид, ну или представим все так, что это я вас приглашаю. Вот, я вас приглашаю, прямо сейчас, в кабаре. Как оно здесь называется? Летучая мышь? Значит, в пятницу, вечером, Летучая мышь. Согласны?

- Согласна, Журов, согласна. И давно уже. Но только учтите, что теперь вся ответственность лежит на вас.

- Ответственности я не боюсь и не избегаю. Как правило, - сказал Журов. - Особенно когда ее нельзя избежать.

Когда умолкли все звуки и успокоились колебания, возбужденные в воздухе переходом Флюмо из состояния здесь и сейчас в состояние неопределенное и предположительное, когда опало и растворилось в переливах жемчужного света миндальное молоко, излитое в пространство неосознанной щедростью ее глаз, Журов постепенно успокоился. Сосредоточился. Долго сидел в тишине и пустоте кабинета, о чем-то напряженно и упорно думая. Потом достал из ящика стола пакет и вытряхнул из него на поверхность перед собой телефон. Взял карандаш, и с его помощью перевернул телефон экраном кверху, выровнял, чтобы он смотрел строго на него. Проиграл по привычке губами неслышимую мелодию, словно протрубил в невидимую трубу.

- Чем не вариант? - пробормотал, решаясь на неочевидный шаг. - Тоже, вариант. Вариантище. При наличии отсутствия других возможных..

Журов достал из кармана платок, и, придерживая с его помощью телефон, осторожно включил питание. На мутно-зеленом, словно у старинного осциллографа, экране высветился готовый к отправке набранный артистом Граниным номер. Журов прицелился и тупым концом карандаша надавил на кнопку вызова. В маленькой коробочке ожило и зашумело пространство, и куда-то в него, в неведомом, но единственно верном направлении, пошли беспокоящие призывные сигналы.

- А вот теперь пусть мне ответят, - сказал себе Журов. - А я спрошу.