Занавес (СИ)

- Ну, какие отговорки... Никакие не отговорки, - забормотал Иван Иванович. Он опять схватился за лежащие перед ним бумаги и стал сдвигать их к краю стола, словно в срочном порядке возникла необходимость навести на нем порядок. Под взглядом Флюмо он вдруг почувствовал неловкость. Волнительную и приятную неловкость. Восхитительную неловкость.

Татьяне Рудольфовне было радостно наблюдать, какой переполох и местами даже смятение вызвало ее появление в этом мире отдельно взятого следователя прокуратуры. Она чувствовала, что ее влечет к этому человеку. Давно уже влечет, с тех самых пор, когда он впервые появился в их управлении. С этим надо было, в конце концов, что-то делать. И, судя по всему, делать что-то придется именно ей. Она, запрокинув лицо, уловила им льющуюся из открытого окна струю теплого и приятно осязаемого, словно живая ладонь, воздуха, закрыла глаза. Помолчав, спросила.

- Скажите, Журов, как продвигается дело нашей знаменитости?

- Какой нашей знаменитости? Вы имеете в виду артиста Гранина?

- Его, конечно, кого же еще? Другой знаменитости в нашем городке, а, тем более, на вашем попечении, насколько я знаю, нет.

- Ну, как... Продвигается! В смысле, дело такое оказалось, бумажное в основном. Экспертизы, то да се. Пока разузнаешь, что да как, что почем... Хоккей с мячом... Но новых данных нет никаких.

- Так что же, несчастный случай вырисовывается? Причинение смерти самому себе по неосторожности?

- В том-то и дело, что не вырисовывается. - Взгляд Журова сделался жестким, "водоотталкивающим", как иногда говорил он сам. Было видно, что это тема его очень даже не волнует, а будоражит. - Ничего не вырисовывается , - повторил он. - Как мне представляется, все там, на той квартире было не совсем так, как нам всем кажется.

- Почему вы так думаете, Иван Иванович? Какие-то новые данные все же есть?

- Какие новые? Никаких новых, я же говорю. Данные все те же, которые были и раньше. Но эти данные, грубо говоря, дают нам совсем другую картину. При бережном отношении и внимательном рассмотрении фактов, они начинают говорить. Как мне представляется, опять же, из всех этих данных вырисовывается картина преступления. И в результате получается совсем нехорошо, получается, что преступление есть, а реальных улик никаких нет. Все факты косвенные, понимаете? Идеальное преступление вырисовывается. Спрашивается, для чего тогда я работаю в этом учреждении? Если преступление есть, а изобличить преступника я не могу?

- Позвольте, позвольте, Журов! Что вы такое говорите? - Флюмо давно уже раскрыла глаза и в упор смотрела на хозяина кабинета, слушая его с неподдельным интересом. - Разве господин артист будучи, как известно, навеселе, причем изрядно навеселе, не упал самостоятельно, потеряв равновесие, и не ударился при этом о крышку некоего сан-фаянсового изделия? И разве не это падение, и не этот удар причинили ему ту черепно-мозговую травму, вследствие которой он впоследствии и скончался?

- И да, и нет, - сказал в ответ Журов. Он сделал несколько движений губами, словно разминая их перед тем, что собирался сказать. - И да, и нет, - повторил он. - Но в основном это все мифы. Экспертиза, однако, показала, что алкоголя в его крови было хоть и много, но не так много, чтобы совсем уж, ну, вы понимаете...

- Не понимаю, - возразила Флюмо. - С пьяным человеком что угодно может случиться.

- Как, но вы же сами говорили, что пьяных словно кто-то охраняет? За руку ведет!

- Говорила, да. Но некоторым все-таки не везет. Их меньшинство, но они есть. Может быть, Гранину просто не повезло.

- Может быть, не знаю. А может, ему как раз перестало везти. Не вовремя и с чей-то помощью.

- В смысле?

- Ну, в смысле, что раньше везло, а в этот день везти перестало. Так перестало, что он в узком и маленьком в общем помещении, пардон, санузла сумел при падении так разогнаться, что, ударившись о названный вами сан-фаянсовый предмет, или устройство, сдвинул его с места.

- Вы шутите?

- Нисколько. Сей факт зафиксирован в протоколе осмотра места происшествия. Как и другой факт, что на означенном устройстве от удара образовалась трещина. То есть, грубо говоря, пардон, унитаз раскололся.

- Ничего себе!

- Да. Понимаете, в том санузле от стены до стены едва больше метра. И от двери до, пардон, унитаза столько же. Если бы господин Гранин просто потерял равновесие, он бы инстинктивно раскинул руки в стороны и затормозил бы падение, так что таких печальных последствий ни в коем случае не наступило бы. Ну, а если и упал бы человек, все обошлось бы просто и легко, без таких страшных последствий.

- Что вы хотите сказать, Журов? - начала говорить Флюмо, но Иван Иванович, подняв вверх указательный палец, прервал ее вопросы.

- Это еще не все, - сказал он. - Есть кое-что еще. Вы, помнится, сами обратили внимание на то, что у погибшего были разбиты руки.

- Да, я помню.