Занавес упал

Алексей хмуро поглядел на бутылку возле дивана и ощутил тошноту. И стыд. Однако он был сейчас не в том состоянии, чтобы заниматься самоупреками.

— Тебе лучше поехать домой, — повторила Дарья ничего не выражающим голосом.

— Послушай, — начал Алексей, морщась от головной боли, — ты должна понять, я просто боюсь оставлять тебя одну. Ну чего ты, в самом деле? Скоро Глафира придет, мы позавтракаем, а потом, может, прогуляться сходим… Я гляжу, тебе лучше?

— Гораздо лучше! — был ответ, и Алексею не понравилась прозвучавшая в нем резкость. — Но ты должен уйти. Не бойся за меня, со мной все в порядке. Теперь — в порядке. Вредить я себе не собираюсь, уж поверь.

Алексей поднялся с дивана, чувствуя головокружение. Он выглядел помятым, на щеке отпечаталась складка от подушки, волосы торчали в разные стороны.

— Мне теперь есть для чего жить, — понизила голос Дарья.

Он смерил ее подозрительным взглядом: она даже волосы вымыла. И когда успела? Ему вспомнилось, что раньше самоубийцы, прежде чем расстаться с жизнью, мылись в бане, а потом надевали чистую рубаху. Вот же черт! Стало жутко, еще больше захотелось пить.

— Я не оставлю тебя одну, и точка! — выпалил он. — Может, завтра или послезавтра, но не сегодня. И прошу, не спорь. Пойми, ты сейчас для меня один огромный повод для беспокойства и я…

Дарья зыркнула на него так, что он вздрогнул и замолчал. В ее глазах была злоба.

— Мне что, польку сплясать, чтобы ты понял, что со мной все в порядке?! — процедила она. — Или тебе понравилось жить в таком шикарном доме, есть и пить на халяву? Отлично устроился, Краснов, просто отлично! Домой. Уматывай домой. Уйди в запой, соседку свою трахни… ну, или что ты там обычно делаешь, когда не лезешь к кому-нибудь со своей гребаной заботой? И Вене с ребятами скажи: пусть тоже в покое меня оставят! Мне не нужны сиделки, неужели не ясно?!

Алексей выслушал эту сочащуюся ядом тираду с изумлением. Он не мог поверить, что Дарья, самый близкий для него человек, выдала такое. Она не в себе! Однозначно!

— Давай успокоимся. Дашка, я же твой друг!

— Не говори со мной, как с полной дурой! — отчеканила она, снова вперив взгляд в экран: тип в фартуке вытаскивал из духовки противень с мясным рулетом. — Я в здравом уме и полностью себя контролирую. Кризис миновал. Уходи, Краснов, не заставляй меня звать охрану, чтобы тебя отсюда вышибли.

Эти слова его задели, вызвав обиду. Он попытался найти в ее лице признаки безумия, но не находил. Только холод в глазах. И что теперь делать? Продолжать убеждать ее как неразумного ребенка? Часть сознания так хотела и поступить, а другая гнала прочь из особняка: хватит, нужна передышка! И на стороне последней было похмелье. И обида. К тому же он ведь не оставлял ее одну, в наспех отстроенной будке дежурили два охранника. Сказать им, чтобы присматривали за Дарьей? Само собой. А к восьми, как обычно, Глафира явится.

— Не испытывай мое терпение, — поторопила Дарья.

Забыв про жажду, Алексей поплелся в коридор. Выглядел он как побитый пес, да и чувствовал себя так же. В дверном проеме остановился, обернулся.

— Я твой друг. Помни об этом, Дашка.

— Я помню, — отозвалась она. Эмоций в ее голосе было меньше, чем в тиканье часов на стене.

Когда Алексей покинул особняк, Дарья сосредоточилась и представила себе чистый лист бумаги. Мысленно написала на нем: «Кулинарное шоу!» Затем прошла в северное крыло дома, спустилась в подвал, осмотрелась, удовлетворенно кивнула и начертала слово «Подвал!» на воображаемом листе.

Вернулась в гостиную, позвонила Константину. Несмотря на раннее утро, он взял трубку после первого сигнала:

— Дарья?

— Я знаю, как найти убийц Киры. Приезжай.

— Знаешь?

— Прошу, Костя, не задавай вопросов.

— Хорошо. Жди. Уже еду!

Она положила телефон на стол, подошла к окну. Утро было серым, над землей клубился туман. Беседка за вишневыми деревьями выглядела как обитель призраков.

Дарья вновь представила лист бумаги и, с трудом сдерживая ярость, вывела слово: «Голод!» Крупные буквы сочились кровью. Воображение — отличный художник.

Глава одиннадцатая

— Рассказывай! — потребовал Константин.

За последние дни он осунулся. Гибель Киры и для него стала сильным ударом, а когда у Розы случился инсульт, так вообще покой потерял. Спал от силы по четыре часа в сутки; часто кричал на своих подчиненных, чего раньше никогда себе не позволял; много времени проводил в спортзале или тире, где срывал злость на боксерской груше или мишенях. Его бесило от одной мысли, что убийцы так и не будут найдены. Их искали его люди, искала полиция, он даже перешагнул через свою гордость и обратился за помощью к знакомому криминальному авторитету, с которым когда-то зарекся иметь дело. Но никаких подвижек. Вяземский тоже уперся в тупик: детектив обнаружил на даче Фролова кучу скрытых видеокамер и выяснил, что журналист задолжал банку крупную сумму. И все, на этом ниточка оборвалась. Когда Дарья позвонила и заявила: «Я знаю, как найти убийц Киры», Константин поверил ей сразу же, потому что отчаянно хотел верить. Он готов был уцепиться за любую соломинку.