Зандр

И резко замолчал, возможно, вспомнив что-то.

— Садовники без джунглей не живут, — добавил Робин. — Воду пьют, а пищу нашу не могут. Они в плену от голода дохнут, и чем смотреть на это, проще пристрелить.

— Для них проще? — уточнил Ёшка. Его всё ещё мутило.

— И для нас тоже, — ответил снайпер. — Для Садовников выйти из джунглей — смерть медленная и мучительная. Они наизнанку выворачиваются, и так их убивают только тогда, когда отомстить надо люто.

— Или падальщики, ради развлечения, — добавил Васька.

— Или они.

— Только мстить им глупо — они ведь безмозглые.

— Они — другие, — неожиданно серьёзно произнёс Леший. — Мы считаем, что они нас переделывают и тем убивают, а они верят, что оказывают нам благодеяние и дарят новую жизнь.

— В сине-коричневом цвете.

— Они верят, что так лучше. — Леший помолчал. — Потому что Земля стала другой, и мы тоже должны стать другими.

— Никогда, — тихо, но очень твёрдо произнёс Робин, глядя на морщинистое, покрытое язвами тело мёртвого Садовника. — Лучше сдохнуть.

«Планета стала другой, а значит — всё должно стать другим!» — таким был девиз приверженцев профессора Гулича, одного из величайших биологов XXI века, выдвинувшего полубезумную Теорию Эконкисты.

Гулич считал, что условия обитания необратимо изменились и нет смысла тратить силы и ресурсы на их восстановление в прежнем виде. На планете должна сформироваться новая экосистема, поскольку повышенный радиационный фон, отравленные зоны, активные осадки теперь стали нормой, и Садовники засеивали «новую нормальную землю» семенами модифицированных растений, надеясь сделать изменения полностью необратимыми. При этом профессор разработал уникальную прививку, ускоряющую процесс адаптации организма к загрязнённой окружающей среде, и фактически стал прародителем новой расы.

Прародителем народа, который с удовольствием селился в радиоактивных зонах и областях химического поражения.

Люди, сделавшие прививку Гулича, проходили болезненный период «гнойной реакции», после чего обретали повышенный иммунитет к «прелестям» современной Земли: могли пить воду из любой лужи, есть фрукты из отравленных зон и любых зверьков Садов Безумия, даже тех, чья плоть была насквозь ядовитой. Они прекрасно вписывались в «новую» экологию Зандра и не могли существовать в прежней, от которой им требовалась только вода.

Они стали другими.

Нет, несмотря на уродливую внешность — морщинистую серо-зелёно-коричневую кожу, открытые язвы, полное отсутствие волос и твёрдые чёрные когти вместо привычных ногтей, — большинство Садовников сохраняли ясный ум и человеческую расчётливость, но оставались ли они людьми?

Однозначного ответа на этот вопрос не было.

А учитывая непрерывную агрессию Садов Безумия и, как следствие, необходимость массового истребления их обитателей, людям Зандра было проще считать Садовников животными. Одни лицемерили по привычке, от других этого требовали остатки совести…

— Мы поставим пост на Гребёнке и зальём подступы к ней ядовитым гелем, — произнёс Агроном, чертя пальцем по карте. — Всю скалу отравим, чтобы заросли рывком не прошли.

— Химии хватит? — угрюмо спросил Жмых.

— Той, что с собой, — нет, — признал Андрюха. — У нас вообще геля нет, надо будет ехать в Остополь.

— У меня есть, — напомнил Дорохов-старший, принимающий участие в совещании на правах владельца фермы. — Немного, конечно…

— Ты пока зону построек закрывай, — велел Агроном. — Ещё раз залей, чтобы к домам Сады не приблизились. Пока мы не обезопасим хребет, нужно быть настороже.

— Это понятно.

Разговор проходил в полевых условиях, на свежем воздухе, у фермы, откуда открывался прекрасный вид на Гребёнку, через которую и перевалили джунгли. Скалы окружали долину по всему периметру, однако в этом месте они истончались, превращаясь в стену, сразу за которой начинался тянущийся до самой Субы Западный пустырь. Безжизненный, однако прямо за Гребёнку выходил фрагмент водоносного слоя долины, и влажная зона стала Садам Безумия отличным плацдармом для атаки.

— Геля в Остополе немного, придется покупать у дотовцев. — Агроном прищурился на скалы, прикидывая приблизительный объём необходимой химии, и продолжил: — Но мы купим, потому что, если Сады сожрут твою долину, остановить мы их сможем только у Мёртвого колодца, а значит, потеряем половину Заовражья и всё равно останемся под ударом.

— Долину надо держать, — кивнул Жмых.

— Правильно, — приободрился Дорохов.

— Но к тебе возникает вопрос: ты останешься?

Ополченцы уставились на фермера. Тот цокнул языком, явно не готовый давать обещания без обсуждения с пережившей страшную атаку семьей, и промямлил:

— Здесь будет только пост?

— Не только, — твёрдо ответил Агроном. — В ближайшее время здесь будет база химического отряда. Потом мы отравим Гребёнку и высушим водяной слой с той стороны, лишим Сады плацдарма. И вот тогда — лишь тогда — здесь останется только пост.

— Мне нужно посоветоваться… — Дорохов кивнул в сторону лагеря, который ополченцы принялись разбивать у входа в долину. — Но думаю, под такие гарантии я останусь.

— Хорошо.