Занимательная медицина. Развитие российского врачевания

Первоначальный профессорский состав определен также был в количестве всего десяти человек. Всем студентам надлежало сперва проучиться три года на философском факультете, и лишь затем сделать уже свой окончательный выбор.

Поначалу Московский университет вовсе не походил на высшее учебное заведение. В нем просто царила военная муштра. Каждый студент думал лишь о том, хорошо ли сидит на нем какой-то полувоенный мундир, специально придуманный русским правительством для всех господ студентов. Дело и в самом своем подноготном образе было слишком неслыханным для всей, почитай, патриархальной Москвы. Хорошо ли он носит настоящую военную шпагу, звонко ли бренчит она у него на боку…

Дошло до того, что, поначалу в Московском университете даже проводили специальный смотр: проверяли у московских студентов их строевую выправку!..

Первооснователи университета слишком строго помнили еще один, очень старинный завет – в основе всего лежит не устаревающая никогда философия! Без нее – нельзя стать ни врачом, ни каким-либо прочим, иным, зато дельным специалистом…

Сам же Московский университет поначалу был размещен в бывшем здании Главной аптеки, точнее сказать – в бывшем Земском приказе, упраздненном еще при Петре Великом из-за полной своей ненадобности. А все это здание, то есть, бывшая Главная аптека, еще точнее, прежний Земской приказ, располагалось на месте нынешнего Исторического музея[46], на той же центральной Красной площади.

Затем, в дальнейшем, Московское городское правительство прикупило для своего, так неожиданно возникшего первенца, временно пустующее величественное трехэтажное каменное строение князя Репнина, которое размещалось на углу Моховой и нынешней Большой Никитской улиц.

Однако пробыл он там совсем недолго. Потому что императрица Екатерина II, едва лишь приехав в Москву, выразила свое искреннее недовольство.

– Как? – заявила она. – Московский университет до сих пор не имеет своего собственного, отдельно стоящего здания?

И она поручила построить для университета, которого сразу назвала отчего-то «своим», – новое великолепное здание.

Ее выбор пал на своего, точнее московского, любимого архитектора – Матвея Федоровича Казакова, в свою очередь, набиравшегося ума и разных архитектурных премудростей, по большей части, – у итальянских зодчих, частично – у своих, доморощенных мастеров. Он учился у Дмитрия Васильевича Ухтомского, еще с елизаветинских времен главного архитектора города Москвы. Затем перешел под крыло известного всем Василия Ивановича Баженова.

Мысли о новом здании Московского университета в голове у Казакова возникли еще в 1782 году. Но для этого необходимо было сначала расчистить площадку для своего, прямо-таки – для грандиозного нового строительства.

А там возвышались целые усадьбы, даже огромные церковные погосты со всем их имуществом.

Территория эта, в самом деле, доходила до берегов реки Неглинной[47]. Впоследствии эту реку пришлось направлять в трубу и засыпать сверху землей, вместе со всякого рода запрудами и заводями вдоль сильно заболоченных ее берегов. Короче говоря, сперва надо было расчистить и разровнять место для нового и большого строительства. Ради этого пришлось городскому правительству выкупить у владельцев их усадьбы и даже два огромнейших церковных погоста.

Закладка же нового здания состоялась 23 августа 1786 года, когда наш герой, Матвей Мудров, был еще совсем тоненьким юношей. И только через семь лет, 23 августа 1793 года, завершено было все это строительство. То есть, когда Матвею Мудрову исполнился уже 21 год (а по другим версиям – даже намного больше того).

Короче говоря, нам неизвестно точно, в каком именно возрасте Матвей Мудров отправился на учебу в Москву.

Знаем лишь то, что он к тому времени давно перевалил свой двадцатилетний возраст.

* * *

А в Москве ожидала его не очень-то даже радужная картина.

Нет, архитектор Матвей Федорович Казаков со своим строительством справился весьма отлично и как раз вовремя.

Ему удалось выстроить здание Московского университета на Моховой улице, точнее сказать, – на противоположной ее стороне, если принять его прежнее место, где оно, это здание, размещалось вначале. Причем, говорят, кирпич для строительства обжигали непосредственно на высоких Воробьевых горах. Там, ради всего этого, были выстроены даже специальные печи, – чтобы как можно было быстрее их изготовить.

В самой же Москве, в хваленом ее университете, дела обстояли совсем неважно. Разделения на факультеты, в те поры, существовало лишь на бумаге, хотя в нем, с самого, почитай, начала его существования, наличествовало целых три факультета: педагогический, медицинский и философский. Правда, поговаривали еще и о необходимости создания и четвертого: математического, на котором студенты могли бы учиться что-то такое там рассчитывать.