Занимательная медицина. Развитие российского врачевания

Быстро пролетели пять лет учебы, однако – военная карьера юношу не очень-то отличила. По результатам итоговых экзаменов начальство не усмотрело в нем каких-либо способностей к инженерному искусству, быть может, – и не заметило в нем даже вообще какого-либо наличия военной жилки. Его удостоили лишь незавидным прапорщицким чином и отправили служить в саперный батальон, размещенный, к тому же, очень далеко от столичного Санкт-Петербурга.

Служить ему выпало в городе Киеве, но продолжалась эта служба совсем недолго. Едва перевалив свой двадцатилетний рубеж, будучи в чине уже подпоручика, молодой офицер вышел в отставку, и в 1850 году записался вольнослушателем на медицинский факультет Московского университета.

Удивительное дело, но здесь он сразу почувствовал свое истинное призвание.

Его не смутили даже первые неудачи. У него были самые неопределенные, и притом – довольно слабые познания в древних языках, вынесенные из стен инженерного училища. В университете он как-то сразу попал на лекцию по анатомии, которая читалась на сугубо латинском языке.

Что же, анатомические познания составляют основу всего медицинского образования, – это он сам понимал, но сразу же понял и то, что корпеть у постели больного – отнюдь не его призвание.

Латинский язык он усвоил довольно быстро. Пришлось смириться и с тем, что медицинские знания необходимо зубрить, какой бы ни виделась тебе твоя будущая карьера. Через тернии – к звездам, вот что отныне стало его девизом.

Вникая в азы врачебного искусства, он все больше и больше предавался общим вопросам в своей новой профессии. Его все больше и больше интересовали строго кардинальные проблемы: почему возникают болезни, что лежит в основе здоровья и нездоровья, жизни и смерти, какая связь наличествует между живым организмом и окружающей его воздушной средой, наполненной какими-то невидимыми существами…

В этом плане он в чем-то перекликался с уже почившим Велланским, хотя совершенно по-иному подходил к изучению коренного медицинского вопроса. Он впитывал в себя знания всех смежных наук с медициной наук – химии, физики, усматривая в них некое подспорье как для физиологии, в первую очередь, так и для клинической медицины в своем конечном итоге.

Старания молодого человека довольно быстро увенчались успехом. После шести лет неустанных трудов он получил свидетельство о присвоении ему звания лекаря, которое давало право защиты диссертации на получение тогдашней докторской степени.

Окрыленный, совсем молодой лекарь Сеченов сразу же бросился за границу, чтобы как можно лучше освоить там экспериментальные методы исследования. Берлин, Вена, Гейдельберг, Лейпциг, – вот университетские города, где совершенствовались его знания.

Эрнст Генрих Вебер, Эмиль Генрих Дюбуа-Реймон, Иоганн Мюллер, Карл Людвиг, Роберт Бунзен, Герман Людвиг-Фердинанд фон Гельмгольц, – имена европейских светил, у которых учился он всему тому, что способствовало его будущим успехам. Сеченов заранее посылает в Медико-хирургическую академию свою четко выверенную диссертацию, чтобы без промедления защитить ее сразу же после своего возвращения на родину.

Все так и получилось. Всего с недельными паузами, в течение одного лишь месяца, получил он степень доктора медицины, сдал экзамен на замещение профессорской должности и начал читать лекции в Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии. И это притом, что физиология в России еще отнюдь не стала экспериментальной наукой, что преподаватели ее в высших учебных заведениях были в основном людьми начитанными, теоретически хорошо подкованными, и только…

Они распространяли лишь знания, почерпнутые из чужих трудов, добытые другими исследователями.

Еще через год – Сеченов был избран экстраординарным профессором, и ведущая его роль в работе кафедры физиологии стала как-то сама собой неоспоримой.

В 1864 году он был назначен ординарным, то есть штатным профессором, но это случилось уже после того, как он сделал решительную попытку лишь приподнять занавес над психической деятельностью человека, открыв явление так называемого центрального торможения.

Рефлекторную природу человеческой жизнедеятельности профессор Сеченов изложил уже в 1863 году в своей книге под названием «Попытка ввести физиологические основы в психические процессы». Она была предназначена для опубликования ее в журнале «Современник».

Однако публикация эта была запрещена цензурой, усмотревшей в книге слишком дерзкий подрыв всех «религиозных верований и нравственных и политических начал». Запрет был снят лишь летом 1867 года, после чего книга увидела свет уже под известным ныне названием «Рефлексы головного мозга».