Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве

На самом деле нормой была засушливость. Но Мэтти не суждено было это узнать за те семь лет, в которые она пыталась наладить жизнь на равнинах с Урией и тремя их девочками. Она умерла при родах в 1880 году вместе с младенцем. Урия остался с девятилетней Эллой, пятилетней Стеллой и двухлетней Мэгги.

Весна выдалась сухой: картина по сравнению с тем годом, когда Мэтти приехала на равнины, была совершенно противоположной. Посевы Урии погибли. Он в равной мере пенял на отсутствие дождя и на самого себя. «Я с трудом себе представляю, как управиться, – писал он осенью родителям Мэтти, которых просил забрать одного ребенка. – Я чувствую, что невозможно и неправильно прожить еще один сезон так же, как этот, потому что таким путем я не смогу воздать должное ни себе самому, ни семье».

Вскоре влажные годы вообще закончились. Вернулся привычный засушливый климат. Если бы Урия и другие поселенцы умели читать по годовым кольцам на красных кедрах и желтых соснах западной Небраски, то увидели бы, что лет, когда осадков выпадает от 500 до 760 мм, бывает мало и случаются они редко. Среднегодовая норма приближалась к 330 мм. Периоды без дождя также были естественной частью природного цикла.

Конец 80-х и 90-е годы стали необыкновенно тяжелым временем для переселенцев, приехавших заниматься земледелием под прохладными дождями. Равнины снова выгорели. Блестящие кукурузные листья скручивались, высыхали и гибли в полях. Вились жаркие вихри. Роились земляные клопы. Банки отказывали в ссудах домашним хозяйствам и предпринимателям. С 1888 по 1892 год половина населения западного Канзаса и Небраски сдалась и уехала обратно на Восток.

Когда оставшиеся поселенцы впервые столкнулись с голодом, а затем начали умирать, уже нелегко было воспринимать погоду как Божий промысел. Молодой репортер «Линкольн стейт джорнэл» Стивен Крейн сетовал на безжалостную судьбу: «Фермеры, безоружные против этого страшного и непостижимого гнева природы, беспомощно взирали на то, как гибнут их надежды и чаяния, все ожидаемые плоды их труда. Словно бы на огромном земном алтаре их дома и семьи приносились в жертву гневу некоего слепого и жестокого божества».

Конечно, природа не пребывала в непостижимом гневе. В национальных масштабах усиливалось представление о том, что американцам судьбой предначертано обуздать природу и даже дождь: принести его в те части страны, которые считались слишком засушливыми, отняв у чересчур влажных. Таков был парадокс американского переселения, не только на Равнинах, но и в других местах – от засушливого калифорнийского побережья до исчезающих болот Флориды и реки Миссисипи. Вдоль Миссисипи, в третьем по величине речном бассейне мира, то же самое федеральное правительство, которое скупо отмеряло мелким фермерам 160-акровые делянки на слишком сухой для кукурузы земле, строило дамбы в расчете сдержать наводнения на земле, слишком влажной для городов или хлопчатника.

Через поколение одно обещание развеется в пыльных тучах. Другое прорвется через плотины на реке Миссисипи.

* * *

Миссисипи протекает по знакомому длинному пути протяженностью 3782 километра от озера Итаска в Миннесоте до Мексиканского залива. Но на самом деле это не просто извилистая линия на карте США или мглистая илистая пароходная трасса из книги Марка Твена, а нечто гораздо большее. Бассейн реки Миссисипи – великий американский сборщик дождевой воды. Сверху широкий, как воронка, этот резервуар простирается от канадских провинций Альберта и Саскачеван, полностью или частично охватывая территорию 31 штата, а затем постепенно сужается в горлышко у Мексиканского залива. Там река завершает свое дело – распределение дождя по прериям, лесам и до самого моря.

Год за годом в этот бассейн вливаются дожди более чем с миллиона квадратных квилометров континента – вместе с талыми снегами, почти всю зиму укрывающими северные равнины. Тысячелетиями Миссисипи перехватывает весь сток с обширной серединной части Америки, осушая 42 процента территории США после весенних паводков, затопляющих бесконечные поймы с растущими на них лиственными лесами и болота чайного цвета.

Именно паводки делают реку Миссисипи такой, какова она есть. Эту мантру твердит моя подруга Кристин Кляйн, профессор водного права и автор книги о Миссисипи, выросшая в самом сердце этого бассейна, на пойме реки Миссури, чуть выше места ее слияния с Миссисипи. «Без паводков река была бы просто канавой, а ее поймы – засушливой, безжизненной землей».

В XVI веке испанские конкистадоры во главе с Эрнандо де Сото, первые европейцы, совершившие путешествие по Миссисипи и ее дельте, назвали ландшафт во время весеннего разлива «внутренним морем». Коренные жители «строят свои дома на возвышенностях, а там, где их нет, насыпают холмы вручную, особенно когда возводят дома для своих вождей; с галереями вокруг четырех стен, где они хранят продовольственные и другие припасы, и здесь же укрываются от сильных паводков».