Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев

ИЗ ПИСЬМА Л. Н. ТОЛСТОГО Н. Н. СТРАХОВУ 

26 апреля 1876 года 

Если же бы я хотел сказать словами все то, что имел в виду выразить романом, то я должен бы был написать роман тот самый, который я написал, сначала. Во всем, почти во всем, что я писал, мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собою, для выражения себя, но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами никак нельзя; а можно только посредственно - словами описывая образы, действия, положения. 

Одно из очевиднейших доказательств этого для меня было само убийство Вронского, которое вам понравилось. Этого никогда со мной так ясно не бывало. Глава о том, как Вронский принял свою роль после свидания с мужем, была у меня давно написана. Я стал поправлять ее и совершенно для меня неожиданно, но несомненно, Вронский стал стреляться. Теперь же для дальнейшего оказывается, что это было органически необходимо. 

- Про Вронского вы мне это уже читали, - сказал Тугодум. 

- Верно. Но тогда я отметил только одну сторону дела: то, что самоубийство Вронского явилось для Толстого полной неожиданностью. А сейчас хочу обратить твое внимание на другое. Смотри: Толстой говорит, что лишь потом, много позже для него стало ясно, что самоубийство Вронского было, как он выразился, органически необходимо для дальнейшего. А в тот момент, когда он это самоубийство описывал, он сам этого еще и не предполагал... Вот и с "Живым трупом", я думаю, это было так же. Начиная претворять этот свой замысел в сюжет, Толстой еще и сам толком не знал, как он сложится - этот самый сюжет его пьесы. 

- И вот это и есть мышление образами? - спросил Тугодум. 

- Ну да, - сказал я. - Мыслить образами - это, собственно, и значит мыслить сюжетно. 

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ ХУДОЖНИК МЫСЛИТ...

Вернемся к уже знакомой нам формуле: "Искусство - это мышление в образах". Это определение постоянно встречается в статьях Белинского. (Кстати, это именно он ввел в русскую литературу само понятие образа.) 

"Философ, - писал Белинский, - говорит силлогизмами, поэт - образами". 

Из этого определения как будто бы вытекает, что конечная цель у мыслителя (философа) и художника - одна: она состоит том, чтобы как можно лучше, убедительнее, доказательнее выразить некую идею. Разница - лишь в форме ее выражения. 

Многие писатели и поэты именно так и представляли смысл своей художественной работы. 

ИЗ СТАТЬИ В. В. МАЯКОВСКОГО "ЭТУ КНИГУ ДОЛЖЕН ПРОЧЕСТЬ КАЖДЫЙ" 

"Да здравствует социализм!" - под этим лозунгом строит новую жизнь политик. 

"Да здравствует социализм!" - этим возвышенный, идет под дула красноармеец. 

"Днесь небывалой сбывается былью социалистов великая ересь" - говорит поэт. 

Если бы дело было в идее, в чувстве - всех троих пришлось бы назвать поэтами. Идея одна. Чувство одно. 

Разница только в способе выражения. 

Понятие "образ" является общим для всех - самых разных - видов искусства. Оно приложимо и к музыке, и к архитектуре. Но с наибольшей очевидностью, с наибольшей наглядностью образная природа искусства проявляется в живописи, в театре, в кино и, разумеется, в художественной литературе.