Занимательное литературоведение

Мне, правду сказать, хотелось бы верить, что за этой историей что-то все-таки стоит. Какой-то эпизод с одной из пленниц, взятых в бакичевском отряде. Что действительно — скакала кочетовская жена и была какая-то стрельба в потолок. Им, участникам, нынче уж все равно за давностью происшествий, а мне было б так романтично!

Тем более — тут у нас зафиксировался бы и Мальчиш-Плохиш. Никакой измены в смысле Особого Отдела, выдачи Государственной и Военной Тайны не образовалось бы, но то, что один из отрядников нарушил Святую Мужскую Солидарность и пролегавил про амуры своего предводителя его законной кобре… это, товарищи, хуже всякой измены Родине и ее закромам в пользу корзины печенья и бочки варенья!

Впрочем, это все-таки, крестьянское ополчение… все всех знают… может, он сам под это дело рассчитывал на Ольгину, хоть мимолетную, благосклонность? Все равно — извинения такой подлянке нету!

14. Смерть на чужой стороне

Так или иначе, но воинство Бакича было разбито наголову. И важную роль в этом сыграли молодые партизаны Кочетова. Хотя… в бою-то кроме них участвовали и вполне регулярные красноармейцы стоявшей поблизости роты 231-го стрелкового полка. Как-то в виденных нами мемуарах это не так заметно, но имело место. Явно, что Всаднику на вороном коне со светлой саблей и красной звездой не надо было скакать день и ночь по горному Усинскому тракту, чтобы достичь далекой Красной Армии.

Часть побежденных, как мы видели, попросту сдалась, а часть, вместе со своими беженцами, ушла назад, в Монголию. Надежды у них уже не оставалось никакой. Сражение при Атамановке происходило 8-10 декабря по новому стилю (по другим данным 1–2 декабря), а климатологи дают для этого времени в тех местах температуру от минус десяти до минус двадцати. С дальнейшим быстрым понижением к концу месяца. Вот и представьте себе, как они пешком бредут через хребет Танну-Ола назад в монгольский Уланком. Будто бы, сам их предводитель бросил личное оружие, поднял большой деревянный крест и пошел впереди колонны. Так, во всяком случае, пишет Карл Байкалов. Его, правда, в Монголии к тому времени уже не было, уехал воевать в Якутию, но интереса к теме он не потерял.

Возможно, что рассудок генерала к тому моменту уже не выдержал испытаний. В любом случае, путь их, на этот раз, был недлинным. У Уланкома их встретили части Хатан Батора Максаржава, того самого, который в 1919 году приходил в Туву во главе беломонголов, а нынче решительно все осознал и командует, наоборот, красномонголами. Чтобы закончить о Хатан Баторе, скажем, что через пару лет он будет военным министром Монгольской Народной республики, членом ЦК, а потом вдруг случайно и внезапно погибнет на охоте.

****

Монголу они, конечно, были совсем не нужны, а вот советским товарищам — очень! Бакича и других высших офицеров передали Советам 3 февраля 1922 года, отвезли в Новониколаевск — столицу Советской Сибири и начали готовить к процессу. Опыт уже был. Здесь же, в Новониколаевске, в городском саду "Сосновка" на улице Фабричной 15 сентября предыдущего года состоялся показательный процесс над Романом Федоровичем Унгерн фон Штернбергом. За один день осудили и к вечеру расстреляли. Этих, Бакича и еще 16 его генералов и старших офицеров, положили судить 25 мая. Заранее продавали билеты для публики. В качестве общественного обвинителя был известный Емельян Ярославский. Он же, кстати, обвинял и Унгерна в сентябре.

Но барон — он был монархист и даже с большим уклоном в теократию, а Бакич, как помните, служил в Народной Армии, флаг у него был красный с небольшой трехцветной нашлепкой, лозунги у него были никак не монархические. А вот это как раз и оказалось главным подарком Власти Трудящихся. Сибирь — Сибирью, а в Москве вот-вот начнется процесс эсеров (8 июня — 7 августа). Вот тут очень хорошо было скомпрометировать социалистов-революционеров, навесить на них те убийства и прочие ужасы без которых невозможна любая война, а тем более такая экзотическая.

По дурости или с заранее обдуманным намерением, но и адвокат стал уговаривать суд, что его подзащитный не бандит какой-нибудь, а имел в своих рядах социал-демократов-меньшевиков и социалистов-революционеров.

На радость Емельяну Ярославскому.

Результат вы уже, однако, поняли. Бакичу и еще пятерым — вышка. Как изящно формулирует известный некогда певец ВЧК-ОГПУ Д.Голинков в своей недавней книжке "Правда о врагах народа": "Все они были сурово наказаны". Куда ж суровей! Другим по нескольку лет или условно, но ждет их постоянный учет в Органах и — всех до одного — ранняя смерть. "Под гром аплодисментов зрителей".

Лучше бы он вернулся из Самары на свою далекую родину, в Черные Горы тогда, в начале 1918-го…

Вот его фотография незадолго до суда и расстрела. Видите сами, что бородатый русский крестьянин не очень похож на того молодцеватого, немного опереточного балканоида, который был на более ранних снимках. Ну, так и прожито за эти немногие последние годы!