Заново влюблены

Он никогда не попрекал Белль своими щедрыми дарами, не шантажировал, не злоупотреблял своей властью над ней. Он вообще скупился на проявление любых эмоций, четко разделяя сферы личной и деловой жизни. И ввиду тотальной занятости для личной жизни времени у Иво не оставалось.

Даже с сестрой их отношения всегда носили крайне формальный характер. Он отдавал себе отчет, что Миранда становится все более и более зависима от него, от его одобрительного отношения. Подчиняет его жизни все свои стремления, пренебрегает всеми возможностями построить собственную жизнь. И это его не тревожило, потому что самоотверженная помощь сестры успела изрядно избаловать Иво. И поскольку он ее к этому не принуждал ни словом, ни делом и таковая доля считалась ее личным выбором, то и не видел необходимости направить свою сестру на иной, более независимый путь...

Иво Гренвиль подошел к окну и заинтересованно вгляделся.

Его внимание привлекла тощая девчонка с растрепанными волосами, которая вилась возле нового «БМВ» Белль.

— Что ты там увидел? — полюбопытствовала Белль.

Иво, не поворачиваясь к ней, произнес тихим голосом:

— Машину своей жены.

Белль вздрогнула от этих слов. Она с некоторых пор уже не считала себя женой Иво.

Ее внимание отвлекло сообщение, высветившееся на мониторе ноутбука, который она в ожидании весточки от Дейзи или о Дейзи выключала только на ночь. Сообщение гласило, что пришло письмо от подруги. Белль устремила взгляд в монитор. Все остальное перестало существовать для нее в этот момент.

Иво Гренвиль крайне удивился мгновенной метаморфозе в поведении своей жены. Она целиком сосредоточилась на чтении, ее глаза светились тайной радостью. Один взгляд на предмет письма мог бы объяснить многое. Но у Иво не было права читать ее корреспонденцию. И он довольствовался одним лишь созерцанием.

Только теперь Иво понял, что, в сущности, ничего не знает о женщине, с которой прожил три года, и ее вины в этом нет...

Торжественный ужин-награждение грозил превратиться в настоящее испытание.

Белль еще не приходилось посещать подобные мероприятия. Она была в числе номинантов, и при счастливом стечении обстоятельств вполне могла получить награду в своей категории.

И выход в свет без Иво тоже должен был стать для нее новым опытом. Прежде они во всех пышных собраниях появлялись вместе...

Белль, как всегда, ответственно подошла к выбору наряда. Она отдала предпочтение кремовому шелковому платью без бретелек. Роскошнее же всего на ней смотрелось жемчужное ожерелье, каждое перламутровое ядрышко которого покоилось в гнезде из золота, украшенном бриллиантами. Это бесценное украшение подарил своей жене Иво на ее прошлый день рожденья. Такое обрамление придавало ее ухоженной красоте законченный вид, однако требовало сопровождения или в крайнем случае шофера для охраны от нападения. Белль же рискнула появиться в нем одна.

Но даже осознание собственного великолепия не гарантировало ее от множества страхов, связанных с появлением на красной ковровой дорожке. У Белль был свой потаенный кошмар.

На всех публичных сборищах, где гостей слепили вспышки фотокамер и досужие зрители вели себя крайне экзальтированно, пытаясь обратить на себя внимание звезд, Белль боялась услышать обличительные выкрики в свой адрес, испытать на себе проявление чьей-то неучтивости, зависти или даже ненависти. Белль знала, что растеряется в такую минуту и не будет знать, как следует себя повести. Труднее всего приходилось бороться с самой собой, преодолевая тревожные предчувствия. Белль ловила себя на том, что живет не своей жизнью, что у всех внезапно раскроются глаза и они поймут, что она всего лишь подделка — фальшивая, как та бижутерия, которую она надевала в самом начале своей карьеры, до того, как удача повернулась к ней лицом.

— С Богом, — шепотом пожелала она себе, входя в зал. А на ходу: — Благодарю... Рада вас видеть... У меня все хорошо!

И в один момент она повернулась к камерам и обезоруживающе улыбнулась, смело глядя в объективы. Белль подумала, что, возможно, в этот самый момент Дейзи смотрит на нее.

Перед церемонией Иво прислал ей нежные ароматные фрезии. А на карточке написал только «Иво». Не «Люблю» или «Думаю о тебе», а просто «Иво». Как еще он мог напомнить о себе своей жене?

И ему это удалось. Белль вспомнила, как он прислал ей фрезии наутро после той ночи, когда они впервые были вместе и любили друг друга так, словно мир кругом рушится и не подарит им другого шанса.

В отличие от того раза, этот не показался Белль романтическим жестом. Это был поступок мужчины, который хотел продемонстрировать сопричастность ее профессиональному успеху.

Иво смотрел вечерние новости. Он знал, что в конце выпуска непременно пустят в эфир репортаж о вручении телевизионных наград.

Так и случилось.

Но в момент, когда телевизионная Белль Девенпорт покидала лимузин, домработница побеспокоила Иво, тревожным тоном произнеся:

— Мистер Гренвиль, здесь офицер полиции. И он опрашивает миссис Гренвиль.