Заноза для мажора

Наряд скидывают на край постель и вопросительно оборачиваются ко мне, согнутой рукой прикрывая грудь. Вау. Да у нее татуировка оказывается есть! Ветка распустившейся сакуры справа на ребрах под… под ними, родными. А фигурка-то, фигурка какая… Все. Я возбудился. Блин.

Знаю, что жестко палюсь, но не могу заставить себя перестать лапать ее взглядом. Честно пытаюсь сместиться выше, но глазами снова и снова спотыкаюсь об ее шикарные, твою мать, сиськи.

— И долго так стоять будем? — возвращает меня в реальность ее голос. — Раздевайся.

О… Это что-то новенькое.

Глава 7. Местная достопримечательность

Волкова

— Ммм?

Ха. У Волкова в загашнике миллион остроумных ответов, заготовленных на любой случай жизни, а его хватает всего лишь на «ммм»? Я разочарована, сударь. Спасибо, что хоть слюну не пускаете.

— Раздевайся, говорю, — стою перед ним, считай, что голая, а снисходительности в моем голосе будто все наоборот.

— А волшебное слово?

Блин. Ему еще и повторять приходится трижды? Или чует подвох? Что ж. Значит, не все мозги в трусы ушли. Правильно чует.

— Я не собираюсь спать голой. Гони рубашку.

Не разочарован. А если и разочарован, вида не подает.

— Эх, жаль, — ухмыляется он. — Я бы не отказался от ночевки в стиле «ню».

— Как ты будешь спать мне безразлично. Рубашку, говорю, давай.

Денис с вызовом разводит руки в стороны.

— Сними сама, раз так надо.

Глумится? Замечательно. Я тоже поглумлюсь. С невозмутимым видом подхожу к нему и начинаю расстегивать пуговицы. Естественно, для этого приходится сделать то единственное, чего он и добивался — полностью оголить грудь.

На физическом уровне ощущаю этот жадный взгляд, от которого по собственному телу разливается теплая волна… удовольствия? Мне это нравится, да? Ой, как все запущено-то.

— Насквозь не засмотри, — даже пальцы проскакивают мимо, теряя на пути пуговицы.

— Я бы оставил на ней свои отпечатки. Зубами и пальцами. Тебе бы понравилось.

Дразнит, собака.

— Так в себе уверен?

— Давай проверим.

— В твоих мечтах, Волков. В твоих мечтах.

— В таком случае осторожней снимай брюки. Там мои мечты встали.

Да уж вижу. Реакция молниеносная, от чего у меня самой помимо тепла еще и нарастает приятная пульсация, соединяющая в одной точке и уходящая вниз живота. Нет. Не надо нам такого. Знаю я, чем это обычно заканчивается.

— Видишь, как славно? Тебе как раз будет чем развлечься на диване, — стаскиваю с него рубашку и собираюсь поспешно накинуть на себя, но меня перехватывают за локти, прижимая к себе. Кожа соприкасается с его, выдавая разряд по нервным окончаниям.

— А может все же ты мне поможешь? — тихий голос ласкает невидимыми прикосновениями, а пронизывающий взгляд глаза в глаза заставляет дыхание сбиться и участиться. Опасный, очень опасный момент. Игра на тонкой грани, где ориентиры смазываются с каждой минутой все сильнее и сильнее.

Пока здравый смысл еще как-то функционирует, вырываюсь, пряча наготу под белой тканью. Длины едва хватает до бедер, так что задница частично выглядывает, но это все лучше, чем бегать вокруг него в чем мать родила. Альтернативы особой нет. Не в платье же спать. Представляю, в каком состоянии оно будет наутро. Где искать потом утюг?

— Стоп, — оживает Волков. — Диване? Каком диване?

Очнулся, мальчик. Запустил мысленные процессы. Это мне что, надо было всего лишь одеться?

— А вот на этом, — стягиваю покрывало с постели, попутно прихватываю одну из подушек и небрежно сбрасываю все на узкую софу у окна. Даже не софу, кушетку для чтения. Откровенно говоря, ужасно непрактичную и абсолютно непригодную для сна.

Не раскладывается, раз. Ноги не вытянуть, места хватит только боком ютиться, иначе хрякнешься на пол, два. Сидушка тонкая и жесткая, три. Утром не разогнешься, это четыре.

Но разве меня это волнует? Это его заботы. Не нравится кушетка, пусть валит к камину на пушистый коврик в стиле а-ля зверски убитая искусственная зебра. Мне все равно. Я голодная и устала.

— Не, не катит, — слышу, когда уже забираюсь под прохладное одеяло, вкусно пахнущее хвоей. — Я не принцесса на горошине. И страдать из-за соображений совести не собираюсь, — рядом со мной с залихватским кряхтением плюхается тело.

Хмуро приподнимаю голову, смиряя его взглядом, которым обычно провожают сбегающего за холодильник таракана, избежавшего встречи с тапком.

— Так значит, да?

— Ты такая красивая, когда злишься, — озадаченно моргаю, когда по моему носу делают «чпуньк». Денис как ни в чем не бывало разваливается поудобнее, закидывая руку за голову и намеренно посягая растопыренными ногами на мою половину. Ну ты бы хоть постеснялся стояка, алле! — И зачем усложняешь? Такая возможность получить взаимное удовольствие. Оба же не против. Но нет, мы будем продолжать упираться и грызться. Я не спорю, мне нравится когда ты точишь коготки, это возбуждает, но в кровати делать надо совсем другое.